Книга Стажер магического сыска 2, страница 3 – Юлия Гладкая, Alexander Blinddog

— Я ничего не делал! — захныкал пойманный.

— А чего это вы убегали? — сердито спросил Глеб.

— Я испугался.

— При первых криках «держи вора»? Странное совпадение, нет? Совесть нечиста?

— Я человек нервный! Творческий и ранимый! А вы меня бьете!

— Так, я вас не бил, — Глеб задохнулся от возмущения, — не надо мне тут. Не наговаривайте.

— Нет, ну я влупил ему лапкой разок, — вставил Порфирий. — Но ситуация была нервная. И вообще, это вы виноваты, Глеб Яковлевич. Вы за ним погнались. А я, как настоящий товарищ, просто бросился в бой на вашей стороне, не задавая лишних вопросов. Хоть вы и недостойны дружбы со мной. Но уж вот так я создан. Таким прекрасным и беззаветным маленьким чудом.

— Я испугался криков! — повторил юноша, переводя затравленный взгляд с кота на Глеба. — А вы на меня прыгаете, хватаете, бьете ни за что, ни про что.

Глеб ругнулся под нос и отпустил воротник художника.

— Кхм, извините. Ошибка вышла. Ещё раз приношу вам свои извинения.

Сразу замолкнув, тот подхватил берет и бегом припустил вниз по улице.

Глеб неловко откашлялся, стряхнул пыль с костюма, взглянул на кота.

— Пойдёмте домой, Порфирий Григорьевич. Поужинаем уже наконец. И никакого лимона к тунцу. Обещаю.

За окнами квартиры уже давно стемнело, бутылка вина уже почти наполовину была пуста, а в мойке высилась гора грязной посуды. За кухонным столиком, в центре которого стояла шахматная доска, уселись Глеб с Порфирием.

— Вся ваша жизнь сплошная череда неправильных решений, мой юный друг, — с нарочитой тоской в голосе сказал Порфирий.

— Не понимаю ваших намеков, — проворчал в ответ Глеб, сосредоточенно вглядываясь в хитросплетение фигур.

Порфирий, однако, не спешил с ответом. Сначала откусил ещё кусочек хорошо обжаренного тунца (и ни капли лимонного сока), с аппетитом прожевал, слизнул со стоящего рядом блюдца немного валерьянки, затем основательно облизал усы.

— Сначала вы планируете загубить своими кулинарными опытами прекраснейшую рыбку, — наконец снизошел кот. — Затем на двадцать первом ходу идёте ферзем на аш три. Вас всему надо учить. Во-первых, никакого лимона. Во-вторых, вам надо было пойти конем на е три. Сейчас же вам светит мат. Фиаско. Полный крах и унижение.

— Претензии эти ваши,Порфирий Григорьевич, — сказал Глеб, откидываясь в кресле, — только дело вкуса и моей плохой игры в шахматы. Давайте что-нибудь поубедительнее. Чувствую, будто вы на что-то намекаете, но всё вокруг да около.

— Извольте, — кот лапкой подвинул фигуру, так что даже Глебу стало понятно: действительно мат в два хода. — У вас в полицейском участке новый сотрудник, а вы, вместо того, чтобы завести с ним полезное знакомство, избегаете общения, как чумы.

— Вы про эту новую бабулю аурографистку? Дарью Ивановну? — спросил Глеб. — Я-то тут при чем? Порфирий Григорьевич, я вас умоляю, она меня пугает, как Баба-Яга маленьких детей. Смотрит вечно на меня так злобно, будто взглядом испепелить хочет. То знаки мне в спину какие-то рисует. То шепчет под нос при моем виде, как ритуал изгнания беса проводит. Брр.

Глеба передернуло, он поморщился и отпил ещё вина.

— Я ей не нравлюсь, но понять не могу почему. Как пытаюсь заговорить, она на меня шипит и убегает.

— Кривится при вас, будто лимон съела? — кот тоненько захихикал.

— Да что вы прикопались-то к этим лимонам несчастным? — вскинулся Глеб. — Я же приготовил, как вы хотели? А вы меня всё пилите и пилите! Ещё скажите, что я вам всю жизнь испортил. Ещё прибавьте, что потратили на меня лучшие годы своей молодости.