Книга Стажер магического сыска 2, страница 65 – Юлия Гладкая, Alexander Blinddog

— Ну была и была, — беззаботно отмахнулся Глеб. — Лукина уже никому зла не сделает. Она мертва. Уж поверьте мне, Порфирий Григорьевич, я видел это собственными глазами. Хотя и предпочел бы забыть. А сейчас, впрочем, у меня другие планы.

— Какие же это?

— Хочу навестить Лизу Шмит в лечебнице.

— Зачем? — Кот недоуменно склонил голову набок. — Она же находится не в себе. Что она вам вообще сказать-то сможет?

Глеб неопределенно пожал плечами.

— Не знаю. Просто всё думаю…. Вдруг во время опытов Рубченко она что-то увидела такое, отчего повредилась в уме? Может она сейчас одновременно в двух мирах? Может я вообще единственный, кто может хотя бы понять её состояние. Вдруг какие-то мои слова найдут у неё отклик?

— Ох, не строил бы я таких больших мечтаний, Глеб Яковлевич, — грустно вздохнул Порфирий.

— Лучше попробовать, чем не сделать и жалеть, — ответил Глеб, поднимаясь из-за стола.

— Не люблю я больницы, — проворчал Порфирий, опасливо косясь на серые больничные стены. — Таблетками пахнет, сразу тоску смертную навевает. Бррр. Будь моя воля — даже лапой сюда бы не ступил, без крайней на то нужды. Только ради вас и согласился. Хмарь беспросветная. Даже ваши цветочки картину особо не красят.

Повинуясь какому-то сентиментальному чувству, Глеб купил маленький букетик цветов. Да, Лиза сейчас, может, и бродит сознанием по другим мирам. Но вдруг ей все-таки будет приятно? Они прошли через больничный коридор, пока Порфирий уже назидательно вещал, что дарить цветы женщинам это глупости, и приносить надо что-по полезное. Рыбу, например. Или мешок картошки, на худой случай.

— Вы кладезь житейской мудрости, ПорфирийГригорьевич, пропал бы я без вас, — рассеянно отозвался Глеб, стараясь совладать с накатывающим волнением, и постучался в дверь палаты.

Никто не отозвался.

— Елизавета, можно войти?

Тишина.

Он толкнул дверь и вошёл в палату. Елизавета лежала на кровати, свернувшись клубком, спиной к нему. Сердце Глеба кольнуло тоской, когда он увидел, что её некогда длинные локоны сейчас острижены коротким ёжиком.

— Елизавета, простите, не хотел вас беспокоить…

Нет ответа.

Глеб подошел ближе, осторожно тронул девушку за плечо.

Никакой реакции.

— Лиза…

Уже понимая, что произошло, он нервно потряс Лизу за плечо, но девушка не просыпалась. Букетик цветов упал на пол. Чувствуя, как сердце заходится в бешеном ритме, а к глазам подступают слёзы, повернул её на спину. Лиза была мертва. На приоткрытых губах застывшая пена, остекленевшие глаза смотрит вникуда. Одной рукой обхватил её запястье, почувствовав холодную кожу, пальцы второй положил на шею, надеясь на какое-то чудо. Пульса не было. Зато тьма, спутница всех усопших тут же потянула его за собой, накатила волна страха и одновременно счастья, колкая горечь и вспыхнувшая искра надежды. Почти так же, как и у прошлых умерших. Вынырнув из этого омута, Глеб нервно вздохнул и огляделся.

Не было видно ни ран, ни следов удушения, ничего. Ещё не зная, что скажет врач в морге, Глеб был точно уверен — «смерть от естественных причин». Ещё одна…

Порфирий мягко тронул его лапкой по ноге.

— Что? — глухо спросил Глеб.

— У Лукиной в квартире была портреты. Мельникова, Савицкой, Лизы, твой…

— И что?

— Я боюсь, что ты можешь быть следующим, Глеб.

Глеб непонимающе посмотрел на кота. Идея предложенная Порфирием в первый миг показалась ему абсурдной. Кто и зачем станет охотиться на него, убивать? С другой стороны, кто-то убил Елизавету. И если смерть Мельникова и Савицкой еще можно было списать на обезумевшую Лукину, хотя не ясно, как она это провернула, то гибель Лизы, увы, нет.