Книга Стажер магического сыска 3, страница 67 – Юлия Гладкая, Alexander Blinddog

Паровик Анны забуксовал, едва они подъехали к посёлку, и наотрез отказался ехать дальше. Сколько бы Анна ни давила на педаль, как бы сильно ни ходили поршни — всё зря.

— Тут, деточка, у нас либо пешком, либо на санях, — подала голос Федора Устиновна с заднего сидения. — Оставляй машину, её никто не тронет, а дом у меня недалече — дойдём.

— Охотно вам верю, но меня смущает глубина сугробов, — Порфирий насупился. — Кажется, я в них утону. Станете потом жалеть: «Ах, какой Порфирий Григорьевич замечательный был! И зачем мы его по глубокому снегу пустили? Потеряли друга, товарища, спасителя!»

— Порфирий, я возьму вас на руки, так что оставьте страдания, — одернула его Воронцова.

— Вот видите, — обратился кот к старушке, — так всегда. Попросту страдать — и то запрещают! Никакой воли, ни малейшего проявления эмоций! Везде запреты, как жить?

— Ох, котик, это ж ещё по-дружески, — беззубо улыбнулась Федора Устиновна. — Вот когда я у господина работала, там и впрямь: не скажи, не моргни, да дыши только по требованию. Но молодая была — всё проще казалось.

Выбравшись из машины, Анна, как и обещала, подхватила Порфирия на руки и, медленно продвигаясь по снегу, пошла следом за старушкой. Юбки мешали шагать, в ботинки, пригодные для города, но несуразные для села, набился снег, а шляпку сдувал налетающий ветер.

— А ведь после ещё возвращаться, — прошептал кот, чувствуя недовольство Воронцовой. — А ну как машина застрянет? Или вы простынете? Вот вам доброта ваша боком выйдет, Анна Витольдовна.

— Если продолжите ворчать и предсказывать неприятности, я опущу вас в снег — топайте по нему сами.

— Я лишь хотел поделиться своими мыслями, а вы сразу переходите к шантажу! — возмутился Порфирий. — Ужасное отношение к товарищу! Я бы даже сказал — бесчеловечное! — Он завозился, устраиваясь удобней. — Ну что, там далеко ещё?

— Пришли, потихоньку, — отозвалась Федора Устиновна и впрямь свернула с основной дороги на ещё более заснеженную тропку, протоптанную жителями. Миновав четыре дома, она подошла к воротам скромного, покосившегося домишка и, вынув ключ, завозиласьс замком. — Сейчас, милые, сейчас, хорошие, согреетесь, чаю попьёте, обождите слегка.

Спустя десять минут Анна сидела в маленькой, чистой прибранной комнате и пыталась согреться после неожиданной прогулки.

Старушка суетилась, повторяя привычную работу: подкинула дров в печку, налила воды в самовар, смахнула со стола несуществующие крошки. Шаркая по дощатому полу в вязаных носках, она легко, словно фигуристка, скользила от стола к печи и обратно.

Пока Порфирий Григорьевич, заняв место на кровати, вылизывал лапу, Анна осмотрелась. Шкаф со стеклянными дверками притулился у стены. На полках виднелась посуда, однако, кроме обычной глиняной, внимание Воронцовой привлекли тарелки из тонкого китайского фарфора с ветками сакуры. Кровать, аккуратно заправленная покрывалом, да две подушки сверху, крытые вязаной салфеткой. Стол, пара стульев из венского дерева. Сундук у печи поблёскивал коваными углами, пряча крышку под самотканым ковриком.

А подле него — осиротевший собачий угол: почти истаявшая аура, пустая чашка, недогрызенная кость.

Вроде бы и простое жильё, и всё же Анна ощущала лёгкий лоск — точно знавала хозяйка лучшие дни. Привычно пробежав магическим взглядом, Воронцова отметила, что зачарованных вещей не имеется, да и сама Федора Устиновна не из магов будет.