Книга Насильно твоя, страница 31 – Екатерина Ромеро

На всей его спине выбита татуировка с изображением огромного волка с горящими глазами и страшной скалящейся пастью. Точно такой же, которого я нарисовала днем.

Тело пронзает тысячей иголок. Боже. Это он. Роман — это и есть Волк из моих кошмаров.

* * *

Быть рядом с женой и не иметь возможности даже коснуться ее лишний раз. Видеть желание в глазах и в то же время зеркало недоверия, словно я чужой для нее, все еще, мать вашу, чужой.

Я стараюсь как могу, из кожи вон лезу, чтобы создать для Иланы идеальную картинку семьи, вот только она мне не доверяет. Птичка словно чувствует подставу, тогда как я до ужаса боюсь, что она вспомнит нашу первую встречу.

Настоящую первую встречу, где не было добрых слов, романтики и поцелуев. Одна только моя похоть и желание сделать ей больно назло ее суке-папочке.

Илана все чувствует, но пока не знает правды. Ключевое тут «пока», и я всеми силами хочу оградить ее от этого дерьма, защитить, уберечь от боли.

Пусть лучше картинки свои рисует и не думает ни о чем, но ее память возвращается. Какими-то обрывками, сегодня уже даже увидела во сне волка. Проснулась, заплакала сразу же, задрожала, а мне захотелось удавиться, потому что Илана меня вспомнила. Хоть и заочно.

Как мне хочется открутить время назад и переиграть все, но ничего не поменяешь. Благо основного Илана не помнит. Все еще не помнит настоящего меня, а не ту карикатуру, которую я тут ей пытаюсь показать.

Я, конечно, не такой, это вообще, блядь, не я, но я буду любым для нее, лишь бы Илана верила, что я хороший, что мы просто мило болтали с первого дня знакомства, смотрели фильмы и целовались, держась за руки.

Не целовались, и, если честно, Илана вообще первые месяцы была моей заложницей, вот только этого ей знать не надо, и я из кожи вон вылезу, чтобы создать для нее идеальную картинку, романтическую сказку про принцессу, которую она так жаждет увидеть.

Утром Илана услышала звуки из подвала, и пленника пришлось быстро перевезти так, чтобы это было незаметно для нее. Я все ищу крысу, хотя, похоже, она гораздо ближе, раз умудряется совать моей жене эти гребаные записки.

Вот это уже было неожиданно и паршиво. Пришлось признаться, что ее отец подох, и теперь весь вечер Илана горюет по папочке, который ее же когда-то и бросил.Озеров оставил ее, как нечто ненужное, грязное и порочное. После врага не захотел забирать дочурку, а я забрал и оставил себе. Илана уже тогда была беременная. От меня.

— Что-то не так?

Оборачивается, мажет по мне взглядом. Красивый, опасный, мой или чужой — сама уже не знаю.

— Твое тату. Волк. Я его нарисовала сегодня. Это ты мне снился.

— И что же я делал с тобой во сне? — Подходит и заключает в объятия, а я на торс его голый смотрю. Красивая грудь, тело крепкое, спортивное, подтянутое. Низ живота сладко ноет. Илана, соберись, у тебя отец вообще-то умер, но, как ни странно, я ничего особо не чувствую по этому поводу, кроме грусти.

— Ты нападал на меня.

— Я и сейчас хочу напасть. И вылизать всю тебя, детка, — шепчет на ухо, забираясь под платье сильными руками, но я тут же отодвигаюсь. Становится жарко и страшно одновременно.

— Не сейчас. Прошу. Не надо! Почему у тебя такое тату на спине?

— Моя фамилия «Волков», птичка. Это мое естество.

— Больно было набивать?