Книга Насильно твоя, страница 58 – Екатерина Ромеро

Я даже рад был, когда она Аню увидела, думал, вспомнит ребенка, но нет. Ничего. Совершенно. Илана смотрела на Анюту, как будто это просто чужой малыш. Не подошла к ней, не обняла, да и я не дал. Не хотел еще больше травмировать дочь, Анюта и так первые недели без матери не спала постоянно.

Я едва вывозил тогда. Днями у Иланы был, а ночами с Анечкой. Все сказки мира уже выучил, все песни, блядь, игры, мультики, развлекалки.

Я думал, что чокнусь первое время быть с ребенком постоянно, не спать, не жрать, думать только о лекарствах для жены и о том, как объяснить двухлетней малышке, куда резко делась ее мама, почему она больше ее не видит, почему мама больше не берет на руки и не целует на ночь.

Потом появилась Инна. Мне пришлось, я должен был работать, нянька справлялась, а потом Илана завила, что хочет развода. Разводасо мной, да еще и ребенка отнять заикнулась.

Мне, честно говоря, захотелось задушить тогда ее голыми руками. Заткнуть ее, вытрясти уже этот бред из ее головы. И мне стало страшно, ведь Илана говорила это на полном серьезе. Что не любовь то была никакая, а одна только болезнь, зависимость, страх.

Я просто не могу это принять до сих пор, хоть неделя пройдет, хоть месяц. Боже, неужели Илана все время боялась? Я этого не видел или не хотел замечать. Илана не плакала со мной больше, мы после родов расписались, перевернули страницу, нам было сложно, но мы были вместе.

Я чувствовал, что мы семья, она от меня не шарахалсь, не тряслась, ничего не скрывала. У нас, блядь, не было никогда секретов, а эта новая Илана совсем другая.

Дрожит, рыдает предо мной, я пальцем ее боюсь тронуть, она точно оголенный нерв, и я, честно говоря, не знаю, что мне уже делать. Хочется башкой о стену долбиться, да только все равно результата ноль.

Одно только знаю: захочет уйти — пусть уже валит. Я никого тут силой не держу, вот только Анюту хрен я ей отдам. Дочь будет со мной при любом раскладе.

«Твоя задача — выносить ребенка и отдать его мне».

Эта фраза. Короткое понятное предложение всю ночь не выходит у меня из головы. Поначалу я думала, что это просто сон, а после поняла, что это воспоминание. Очень короткое, эфемерное, но в то же время дословно точное.

Я слышала эту фразу. Он него. Это Волк мне ее сказал, правда, я не знаю ни своей реакции, ни того, что было после. Словно моя память пытается выдернуть какие-то кусочки, но все остальное просто просеивает, и я упускаю самое главное, что-то очень важное, что не дает мне составить картину полностью.

После того нашего скандала утром мы с Волком больше не разговариваем. Совсем, я даже ем отдельно у себя в комнате, точно заключенная, хоть меня тут никто и не закрывает.

Анечки в доме нет, я не знаю, где она ночует, и это рвет мне сердце, хотя, по сути, я даже родного ребенка не помню. Я же мама, господи, как я могла забыть о собственной дочери? А теперь она неизвестно где и с кем, точнее, знаю я с кем. С этой прелестной Инной, которую я на дух не переношу.

Волк часто отсутствует теперь дома, иногда не возвращается даже на ночь, и я, как то привидение, шатаюсь по дому, пытаясь вспомнить хотя бы что-то новое. Я нахожу детскую комнату Анюты. Она рядом с нашей спальней, и на этот раз ее двери оказываются открыты.

Зайдя внутрь, оказываюсь в розово-персиковом царстве. На полках куча игрушек, книжки, куколки, всякие развивалки и даже качели. Маленькая кроватка, мягкие подушки, пушистое покрывало и люстра с феями.