Книга Барышня-служанка, страница 12 – Елена Княжинская

Да, не сундук с приданым, который пришлось бы крепить сзади. Конечно, традиция уже изжила себя, но то в нашем мире, где мужчина и женщина могут жить вместе годами не состоять в браке, никто не готовит подушки и перины, когда девушка достигает совершеннолетия, где муж может жить в доме, и никто его за это не осудит. У нас все намного проще. Здесь же даже извозчик удивился, как мало у меня багажа. Благо не сказал ни слова.

Владимир тоже молчал. Подперев подбородок кулаком, смотрел в окно. Хмурился. Меж черных бровей залегла морщинка.

Я смотрела на него и гадала: зачем ему это? Он не выглядел влюбленным, одержимым страстью или охотником за приданым. Даже на авантюриста не был похож: слишком серьезный, будто уже успел хлебнуть горя.

– Куда мы едем? – спросила не слишком вежливо. Просто не знала, как правильно обратиться: по имени, имени-отчеству или просто “мой господин”? Надеюсь, здесь жена не превратилась в собственность мужа. Судя по отсутствию какого-либо интереса со стороны Владимира, о такой “собственности” он мог легко забыть.

– Домой, – ответил он, повернулся ко мне. Смотрел долго, пытливо, будто сравнивал меня с кем-то или искал подвох. – Туда, где нет тяжелых ваз, цветочных горшков и подобных предметов, если только вам самой не придет в голову посадить бегонию.

Запомнил. Еще бы, не каждый день девица, к которой ты пришел свататься, бросается не на шею, а глиняной посудиной. Так и убить можно, но Катю, видимо, подобный исход не волновал.

– Хорошо, что у вас есть дом, – ответила втон ему. Было обидно, что приходится расплачиваться за чужие ошибки. – Вдруг пришлось бы жить в хижине.

– В хижине? – переспроси Владимир. – Может, вы и правы. Я получил его в подарок от отца, принял по настоянию матери и был там лишь однажды. Если бы не… некоторые обстоятельства, то и не вспомнил бы о нем.

Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу, мелькнула в голове шальная мысль. Будь Чарторыйский бедняком, отец не подарил ему целый дом, а он не забыл о таком щедром подарке. У него этих домов, поместий и прочей собственности, видимо, столько, что он и не помнит всего. Я даже представила, как он встает утром, выпивает чашку черного кофе, разворачивает карту страны и думает, на что бы еще потратить деньги, где бы обзавестись собственностью.

– Вы уже улыбаетесь, – заметил Владимир. – Строите новые планы?

– Угадали! Не врут слухи, вы и правда колдун, – ответила ему, подалась вперед.

– Чародей, если хотите знать. Можете верить слухам, если вам так удобнее.

Опять закрылся, как рак-отшельник в своей раковине. Что же такое о нем говорят, что он так отреагировал? Нужно срочно разузнать. Интересно, здесь уже печатают газеты? В них есть колонка светских новостей, или проще сходить на базар и послушать, что люди говорят?

– Владимир Дмитриевич…

– Да, Екатерина Семеновна.

Ох, какой официальный разговор у нас получается! Может, я ошиблась, и не было никакого приворота? Тогда дела обстоят еще хуже, чем я думала. Не хватало влюбиться в собственного мужа, еще и с первого взгляда. Но, кажется, я поздно спохватилась. Впрочем, у меня впереди достаточно времени, чтобы разочароваться и понять, что Чарторыйский не так хорош, каким кажется.

– Я хотела бы извиниться, – начала скороговоркой, пока не передумала. Надо же как-то налаживать отношения. – Вчера я вела себя отвратительно. Стресс, нервы, сами понимаете.