Книга Ты вернешься!, страница 46 – Галина Чередий

— Спросил тот, кто уничтожил чистокровные стаи едва ли не на всем континенте, — с деланным безразличием ответила ему, хоть тянущая боль и сжала сердце при воспоминании о гибели стаи Рахам. Но, по крайней мере, себя мне упрекать не в чем. Остановить то избиение я никак не могла, вины за смерть хоть одного обращенного или за порабощение воли тоже за собой не знаю. Разве что, на том сто раз клятом пустыре они были, но опять же, не я на них напала, только защищалась, и не мне за это ответ держать. — Мы станем спорить о том, что уже свершилось и останется неизменным в прошлом, или же вернемся к реальности? Покажи мне Эрика.

— Потому что этот щенок — хреново будущее Курта, твое будущее, да, Эрин? — Рус резко развернулся перед крыльцом дома, заставив смотреть себе в лицо. — Кто его отец?

Ты, хоть и нисколько того недостоин.

— Какая тебе разница?

— Желаю знать, кто тот чистокровный ублюдок, которому ты подставилась и позволила себя обрюхатить, кинув ради этого меня, — наклонился Рус к самому моему лицу, так, что каждое слово я не просто услышала — ощутила касанием на своих губах, и вынуждена была затаить собственное дыхание. Он пах все так же, нашими дикими и сладкими поцелуями, моим дурманным безумием, тянущим предвкушением, и знание о свершившемся предательстве, к сожалению, для меня не осквернялоэтого убивающе властного над моим сознанием аромата. — Это же и была твоя основная гребаная жизненная миссия — родить нового прима для своей драгоценной стаи, и она была превыше всего.

— Обойдешься без этой информации, Дикий, — не выдержав чрезмерной близости, чуть отстранилась я. — Тебе ли осуждать меня за миссию по жизни. Ты-то тоже проявлял завидное упорство в достижении своей цели. Так хотелось долгой жизни, безумной мощи и вот этого всего, что сумел весьма достоверно изображать безнадежно влюбленного.

— Дура ты, Эрин, — Рус, нахмурившись так, что брови сошлись на переносице, шагнул ко мне и стремительно подхватил на руки. — Тихо, не дергайся!

— Что ты делаешь? — опешила я и от его действия, и от шока, в который повергла мое восприятие вот такая его внезапная новая близость. Я еще не справилась с прошлой, а он взял и свел на нет мои усилия держать дистанцию.

— То, чего, пипец как, хотел уже давненько. Следую одному из людских обычаев, — ответил Рус и, быстро взбежав по крыльцу, толкнул плечом стеклянную дверь, перенес через порог, быстро прошел вглубь дома и поставил на ноги посреди пустой неуютной комнаты с выбитыми окнами. — Добро пожаловать домой, княжна моя.

1987

— Эри-и-ин! Эри-и-ин! — катился над речной гладью протяжный крик и от этого голоса вся шерсть вдоль спины у меня встала дыбом, а я со всех ног кинулась к источнику звука.

Чокнутый, полный псих, что он вытворяет?! Заметив впереди замелькавший силуэт мужской фигуры, я обратилась прямо в прыжке, кувыркнувшись через голову, прежде чем встать на две ноги и врезалась в Руса со спины, в самое последнее мгновенье тормозя и умеряя силу, чтобы не зашибить его сходу. Но все равно он полетел на землю лицом вперед, однако успел сгруппироваться и перевернуться, оказавшись подо мной уже на спине.

— Ты рехнулся, человек?! — зарычала я, оскаливаясь и склоняясь к самому его лицу и, не церемонясь, вмазала по нему своей ментальной мощью. Как обычно бесполезно. — Соображаешь, что с тобой было, если бы услышала твои вопли не я, а кто-нибудь из наших патрульных?