Онлайн книга «Я заберу тебя с собой»
|
— Садись! — Итало положил руки ей на плечи и пихал ее к земле, пытаясь заставить согнуть ноги. — Нет-нет-нет, не хочу! — сопротивлялась Алима. — Тихо! Тихо! Садись! — Итало не сдавался и пытался одновременно и вскарабкаться женщине на плечи, и заставить ее присесть. — Садись! — Убедившись, что это не действует, он принялся умолять: — Прошу тебя, Алима! Ты должна мне помочь. Иначе мне конец. Я должен следить за школой. Меня уволят. Меня выгонят. Пожалуйста, помоги мне… Алима фыркнула и на мгновение расслабилась. Итало быстро этим воспользовался, толкнул ее вниз и одним махом, чего сложно было ожидать при его массе, влез ей на плечи. Когда он взгромоздился ей на плечи, они превратились в уродливого великана. С кривыми черными ножками. Туловищем, напоминавшим по форме бутылку кока-колы. Четырьмя руками и маленькой круглой, как шар для боулинга, головой. Алима под тяжестью в сто с лишним килограммов не могла управлять своими движениями и шаталась то вправо, то влево, а Итало сверху качался вперед-назад, как ковбой на родео. — Охххх! Оххххох! Куда ты? Так мы упадем. Ворота там. Иди прямо. Поворачивай! Поворачивай! — пытался направлять ее Итало. — Я не… могу… — Так мы упадем! Вперед! Вперед! ИДИ, ЧЕРТ ТЕБЯ ВОЗЬМИ! — Не получа… Слезай. Сле… Алима попала ногой в ямку и сломала каблук. На мгновение она замерла, пытаясь удержаться, сделала пару шагов, окончательно потеряла равновесие и рухнула. Итало полетел вперед и, чтобы не упасть, ухватился обеими руками за шевелюру Алимы, как за гриву разгоряченного жеребца. Что оказалось весьма опрометчиво. Итало плюхнулся лицом в грязь, разинув рот и сжимая в руках парик. Алима прыгала, схватившись за голову: вместе с париком он выдрал у нее изрядное количество волос. Увидев наконец, что он лежит неподвижно, лицом в луже, подскочила к нему. — Итало! Итало! — Она перевернула его на спину. — Что с тобой? Ты не умер? Все лицо Итало было покрыто слоем грязи. Он открыл рот и начал отплевываться, потом открыл глаза и, проворно поднявшись на ноги, побежал к машине. — Нет, я не умер. А вот сардинцы — покойники. Он открыл дверцу, снял машину с ручного тормоза и стал толкать к воротам. Влез на капот, а потом на крышу. Схватился за верх решетки. И попытался перелезть. Безуспешно. У него ничего не получалось. Руки оказались слабоваты, не хватало силы подтянуться. Стиснув зубы, он сделал еще одну попытку. Никак. Он побагровел, сердце бешено бухало в ушах. «Сейчас тебя хватит инфаркт и ты свалишься отсюда и помрешь, как последний кретин, погеройствовать решил». И если рациональная, осторожная часть его сознания говорила ему, что надо бросить эту затею, сесть в машину и поехать в полицию, то другая, принадлежавшая упрямому ослу, требовала не сдаваться и попробовать снова. На этот раз, вместо того чтобы подтягиваться на руках, Итало с трудом задрал повыше свою больную ногу и поставил ее на край стены. Теперь было полегче. Никто никогда бы не подумал, что он способен на такое усилие. Он подтянулся и вскоре переполз на крышу своего домика. Полежал немного, распластавшись, приходя в себя, переводя дух и ожидая, когда сердце, колотившееся как сумасшедшее, сбавит обороты. Спуститься было куда проще. Старая деревянная лестница, служившая для сбора черешни, стояла у стены дома. По ту сторону ворот Алима сидела на капоте машины, скрестив руки на груди и пыхтя. — Садись в машину. Я скоро. Итало проник в дом, не зажигая света. Прошел через гостиную, вытянув руки вперед, и не заметил сундука, который использовал как стол, когда смотрел телевизор. И со всей силы влетел в угол здоровым коленом. В глазах потемнело. Он перетерпел боль, ругнулся сквозь зубы и мужественно направился к старому шкафу, открыл створки и как сумасшедший стал рыться в чистом белье, пока не ощутил под пальцами успокаивающий холод стали. Закаленной стали его двуствольной беретты. — Ну, теперь поглядим… Чертовы сардинцы. Поглядим. Я сейчас вас выпру на ваш остров. Выпру как миленьких. И он заковылял, прихрамывая, в сторону школы. 25 ПАЛМЬЕРИ ЗАСУНЬ СВОИ КАСЕТЫ СЕБЕ В ЗАД Огромные красные буквы занимали всю дальнюю стену класса технических средств обучения. Буквы, кривые, как артритные пальцы, наезжали одна на другую, одной и вовсе не хватало, но послание было понятным, совершенно недвусмысленным. Пьерини написал эту фразу, теперь настала очередь остальных. — Ну! Чего ждете? Пока день настанет? Пишите! — Он принялся подначивать Баччи: — Чего стоишь столбом, толстяк? Мозги растерял или, может, боишься? На лице Баччи было то же безнадежное выражение, какое появлялось всякий раз, когда мать вела его к стоматологу. — Да что на вас на всех нашло?! Пишите что-нибудь! Отупели что ли? — Пьерини подтолкнул Баччи к стене. Баччи встрепенулся, словно хотел что-то сказать, но потом нарисовал жирную свастику. — Хорошо! Прекрасно. А ты, Ронка, чего ждешь? Ронка не заставил себя упрашивать, тут же взял баллончик и принялся за работу: ДИРЕКТОР СОСЕТ У ЗАМДИРЕКТОРА Пьерини одобрил. — Классно, Ронка. Теперь твоя очередь. — Он подошел к Пьетро. Пьетро опустил глаза и уставился на носки своих тапок, ком в горле вырос до размеров батона. Баллончик с краской он перекладывал из руки в руку, словно тот был горячим. Пьерини ударил его по затылку: — Ну что, Говнюк? Пьетро не шевельнулся. Он ударил его еще раз: — Ну? «Не хочу». — Ну? Этот удар был уже посильнее. — Не… не хочу… — выдавил наконец Пьетро. — Это еще что такое? — Пьерини, казалось, не удивился. — Не… — С чего вдруг? — Не хочу и все. Не буду… Что ему может сделать Пьерини? Самое серьезное — сломать ногу, или нос, или руку. Но не убьет же. «А ты уверен?» Это не страшнее, чем тогда, когда он, еще маленьким, упал с крыши трактора и сломал ногу в двух местах. Или когда отец поколотил его за то, что он сломал его отвертку. «Кто тебе разрешил, а? Кто тебе разрешил? Сейчас я тебе покажу, как брать чужое». Он отлупил Пьетро выбивалкой для одежды. И Пьетро целую неделю не мог сидеть. Но все прошло… «Ну, избейте меня уже и отстаньте». Ему хотелось упасть на пол. И свернуться, как еж. «Я готов». Пусть вздуют его, пусть пинают ногами, но он ни единой буквы не напишет на этой стене. |