Книга Дракон Третьего Рейха, страница 45 – Виктория Угрюмова, Олег Угрюмов

Дитрих швырнул на землю ни в чем не повинный пулемет. Казалось, он (майор) дымится от злости.

— Лучше не спрашивай. Какие-то лесные сволочи отобрали трофей! Ну надо же. Кто бы мог подумать?!

— Тихо, наверное, это были партизаны.

— Какие партизаны? Типичные обезьяны, с ног до головы волосатые, аж жуть берет.

— Чего вы хотите, если у них тут свиньи по деревьям бегают! — попытался утешить Дитриха верный Генрих

— Я одного, кажется, застрелил. Надо посмотреть там, среди кустов.

— Здесь ничего нет, господин майор! — доложил Диц, обследовав заросли.

— Значит, они его успели подобрать, когда разбегались.

— Вряд ли. Следов крови тоже нет.

— Несуразица какая-то, — нервно вышагивал Морунген по мягкому мху. — У меня сложилось впечатление, что они бросились наутек при первых звуках выстрелов, хотя я точно видел, что их было не меньше десятка, если вообще не больше. По идее они меня должны были сразу убить, а получается, что я один обратил их в бегство. — Тут мысль его совершила причудливый виток и потекла по иному руслу: — Ну надо же, столько возиться с этой змеей и потерять у самого лагеря!

— Не расстраивайтесь, господин Морунген, — ласково зажурчал Генрих, подхватывая Дитриха под локоток и устремляясь в сторону танка. — Вы живы, и слава Богу. А змея, черт с ней, с этой змеей. Пусть они ей подавятся, заразой, а мы с вами другую поймаем, еще жирнее и вот такого размера.

— Ну, твари волосатые, — не унимался Морунген. — Я этого так не оставлю.

— Партизаны — что с них взять? Они, наверное, так оголодали, что готовы рисковать жизнью ради еды, а у нас с вами другие идеалы, за них и воюем. Вы сегодня такой герой — сами змею поймали, сами партизан разогнали. А вот помните, вы мне выговаривали: зачем гранаты взял? Хотел бы я посмотреть, как вы эту рептилию пух-пух из пистолета.

— Да… В этих русских лесах… Впрочем, как и в реках, зверье водится, — черт знает что. Сюда не то что с ружьем, с фаустпатроном соваться страшно.

Впереди раздался грозный голос Вальтера'

— Стой, кто идет?!

— Свои — рявкнули немцы.

— Если свои, назови пароль.

— Вальтер, кончай издеваться. Это же мы, твой родной командир и тот человек, который намылит тебе шею, как только до нее доберется.

Щелкнул затвор.

— Стой, стрелять буду!

— Хорошо, хорошо, — довольно пробурчал Морунген (дисциплина!), — пароль — «Белый дракон».

— Проходи!

Спустя несколько минут экипаж живо делился впечатлениями.

— Согласно моим наблюдениям за дорогой, господин майор, докладываю: за время вашего отсутствия с севера на юг по ней прошли четыре формирования каких-то волосатых оборванцев, причем некоторые предпочитали идти лесом. Это я разглядел в ваш бинокль, — браво отрапортовал Клаус. И, опережая вопросы майора, добавил: — Кстати, с ним все в порядке, он снова лежит на положенном месте.

— Молодец. Так, что за формирования ты видел? Может, это были беженцы?

— Никак нет, господин майор, они были вооружены. Правда, довольно странным оружием, я бы сказал довоенным… то есть первобытным.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну луки там всякие, дубинки, топоры, несколько мечей, а в основном — копья и ножи.

— И к каким войскам принадлежали эти «бойцы»?

— Трудно сказать, господин Морунген. Я не видел никаких опознавательных знаков.

— Волосатые, говоришь, оборванцы? — задумался майор.

— Да, а что?

— А то, что, очевидно, они и сперли наш ужин, — с горечью поведал Дитрих. — Причем, что досадно, деликатесный, а главное — редкий ужин, которого, могу побиться об заклад, тебе ни разу не доводилось пробовать.

— А что вы добыли? Нет, не говорите, на голодный желудок лучше не знать.

— Это точно. Иди возьми у Генриха орехи.

Подошел Треттау.

— Ну и страна, — пожаловался ему Морунген, — похлеще дикой Африки: с кем воюем, сами не разберем, — дамы в валенках, солдаты с копьями, в лесах динозавры. Осталось Сталина в галошах встретить.

Вальтер, наслышанный от Генриха о подвигах во время охоты и наслушавшийся пулеметной и пистолетной пальбы, на диво спокойно осведомился:

— Кстати, о дамах. А куда, господин майор, делась та русская? Разве вы ее отпустили?

— Да нет, не отпускал, — сонно пробормотал Дитрих. — Она сбежала по собственной инициативе. А может, ее дикари в плен взяли — роскошная фрау, если одеть ее по французской моде.

— Какой плен? Они же соотечественники!

— А черт их знает, этих русских. Их только СС понимает.

— Радиосвязи нет по-прежнему, — грустно сказал Вальтер.

— Угу… Откуда же она появится, если мы тут одни?

Радист присел на корточки возле командира, уныло грызущего орех: ни дать ни взять — белочка на привале.

— Почему вы так думаете?

— Мы радикально оторвались от фронта, это и зайцу понятно. Вот слышишь?

— Что? Я ничего не слышу.

— Линию фронта за сто километров слышно, где бы ты ни находился: если не авиация, так артиллерия, если не артиллерия, так что-нибудь другое, но грохочет зверски. Война безусловно предполагает сильный шум по ночам. — Он печально повертел головой и продолжил: — Должны быть видны осветительные и сигнальные ракеты, всполохи взрывов в ночном небе. А здесь даже бомбардировщики ни разу не появились. Я уже не говорю об остальной авиации. Дорога целехонькая. Ни воронок, ни осколков, ни стреляных гильз, следов машин и другой техники — ни-че-го. В активе — пара убитых «рыцарей» среди развалин харчевни. В общем, мы здорово вляпались. Главное, странно, что они нас не заметили и, кажется, вообще нами мало интересуются. Танк не иголка, к тому же мы постоянно шумим. Нас можно было засечь триста пятьдесят раз с любого наблюдательного поста, пока мы ехали по дороге и поднимали тучи пыли…

— Логично.

— Но и это не самое интересное. Положим, мы действительно находимся в тылу, не важно в каком. Тогда почему твоя радиостанция, помимо наших переговоров, не ловит разговоры местных? А? Как ты это объяснишь?

— Ну, я думал, что… Откровенно говоря, не знаю.

— Полагаю, Вальтер, что мы вообще не в тылу. А вот где — это нам еще предстоит выяснить.

Утро следующего дня наступило бессовестно и внезапно. Несколько голодные, но бодрые танкисты привели себя в порядок и собрались вокруг командира, дабы выслушать его речь о дальнейшем поведении и действиях экипажа в расположении «терра икс».

Морунген выступал перед подчиненными, стоя на танке:

— Значит, так, многое переменилось, стало неясным и даже необъяснимым, но, как говорят в Германии: «Немец и в Африке немец!» Пока в наших сердцах жив фюрер, его дело не умрет и мы — его доблестные солдаты — обязаны сражаться с кем угодно и где угодно за великие идеалы немецкой нации! Посему путь наш продолжается, мы наступаем, а враг будет разгромлен и побежден! Для победы у нас есть все: оружие, боеприпасы, топливо, арийская закалка и даже исправный компас! Одному Богу известно, каким образом это все получается… — Тут ученый на минуту взял верх над военным, и Дитрих углубился в теорию: — Но хотя нет радиосвязи и часы остановились, зато баки у нас полные, снаряды и патроны не тронуты.