Онлайн книга «Фантомас»
|
– Думаю, здесь вам будет уютно, мсье, – сказал он, указывая на крайнее купе. – Вы можете "пустить шторку, а я уж позабочусь, чтобы вам не мешали. Ромбер удовлетворенно улыбнулся. – Отлично! – произнес он, обводя взглядом свои апартаменты. – До отхода поезда я еще, пожалуй, успею выкурить сигару, а потом улягусь и буду спать всю дорогу. Кстати, прошу вас, мой друг, раз уж вы так любезны, потрудитесь разбудить меня завтра утром вовремя, чтобы я успел сойти в Верьере. Я сплю, как убитый, и с меня станется пропустить свою станцию. * * * В замке Болье, в своей комнате, юный Шарль Ромбер заканчивал туалет. В это время в дверь тихонько постучали: – Уже без четверти пять, мсье Шарль. Пора вставать! – Я уже встал, Тереза, – ответил Ромбер. – Через минуту буду готов. Девочка хихикнула: – Неужели вы уже встали? Что ж, поздравляю! Жду вас внизу. – Договорились, – сказал юноша. Он оделся, взял в руку лампу, осторожно, стараясь не шуметь, открыл дверь своей комнаты, на цыпочках прошел по коридору и присоединился к Терезе, ожидавшей его в столовой. Тем временем девочка, как настоящая хозяйка, сервировала на столе легкий завтрак. – Садитесь, мсье Шарль, перекусим немного. Вы не возражаете, если мы пойдем на вокзал пешком? Сегодня утром снега не было. Времени у нас достаточно будет так приятно немного пройтись! – Ну что ж, по крайней мере, в такую погоду мы не замерзнем, – зевнул Ромбер и сел за стол, отдавая должное приготовленному Терезой завтраку. Девочка продолжала: – Должна вам сказать, мсье, что с вашей стороны очень мило подняться так рано. Как вам это удалось, ведь никто вас не будил? А после вчерашних рассказов вы наверняка провели не очень спокойную ночь! – Ну при чем тут вчерашние разговоры! Просто мысль о том, что я утром встречусь с отцом, всю ночь не давала мне спать. Молодые люди в несколько минут расправились с завтраком. Тереза поднялась: – Ну что, в путь? – В путь! Девочка отворила дверь, и оба вышли на дорожку, ведущую в сад замка. Проходя мимо конюшен, они увидели конюха, который без видимого успеха пытался выкатить за ворота старинный экипаж. – Не торопитесь, Жан! – сказала Тереза слуге после приветствия. – Мы пойдем на вокзал пешком. Вам нужно будет только вовремя приехать, чтобы отвезти нас обратно. Конюх кивнул. Молодые люди открыли калитку и вышли на дорогу. Внучка госпожи де Лангрюн спросила: – Представляю, как вы будете рады встрече с отцом! Вы ведь не виделись Бог знает сколько времени, не правда ли? – Целых три года, – ответил Шарль Ромбер. – Да и то, последний раз я видел его только несколько минут. Сейчас он возвращается из Америки. А до поездка туда долго путешествовал по Испании. – Вы, наверное, сильно изменились за это время. Узнает он вас? Молодой человек смущенно улыбнулся: – Стыдно в этом признаваться, но мы с отцом довольно мало знаем друг друга. – Да, бабушка мне рассказывала. Вас ведь воспитывала ваша матушка? Юноша грустно покачал головой: – Честно говоря, моим воспитанием вообще никто толком не занимался. Знаете, Тереза, родители всегда представлялись мне какими-то загадочными существами. Видел я их довольно редко, и, несмотря на всю мою к ним любовь, они меня чем-то пугали. Вот и сегодня утром у меня такое ощущение, что я должен заново познакомиться с собственным отцом. – Наверное, он все время путешествовал, пока вы были ребенком? – Да, он много ездил – то в Колумбию, проверить свои каучуковые плантации, то в Испанию, где у него тоже большие земельные участки. Когда он появлялся в Париже, он приходил ко мне в пансион, вызывал меня в комнату для посетителей, и мы с ним беседовали… Четверть часа… – А ваша матушка? – О, мама была совсем другой! Понимаете, все мое детство, по крайней мере, сколько я себя помню, прошло в пансионе… – Но вы все-таки любили вашу маму? – Да, конечно. Хотя и ее я почти совсем не знал. На лице Терезы отразилось удивление. Молодой человек, ничего не замечая, продолжал рассказ о своем одиноком детстве: – Как вам объяснить, Тереза… Сейчас, когда я повзрослел, я начинаю понимать вещи, о которых раньше даже не догадывался. Отец и мать не ладили друг с другом. С детства я помню маму тихой и печальной, очень печальной, а отца шумным, деятельным, веселым, громогласным… Мне кажется, мама его просто боялась. Когда по четвергам слуга приводил меня из пансиона домой, я сразу же поднимался к ней в комнату, чтобы поздороваться. И всегда видел ее лежащей в шезлонге в полумраке, за опущенными шторами. Она едва касалась меня губами, задавала два-три вопроса, а потом меня уводили, потому что я ее утомлял… – Она тогда уже была больна? – Мама всегда была больна… Несколько секунд Тереза молчала. Потом провела рукой по лбу и произнесла: – Похоже, вы были не очень-то счастливы! – Да нет, в детстве я этого не ощущал. Впервые я почувствовал себя несчастным только, когда вырос. Пока я был ребенком, я просто не думал о том, как грустно не иметь по-настоящему ни отца, ни матери. Занятые разговором, Тереза и Шарль даже не заметили, как прошли половину дороги до станции в Верьере. Уже рассвело, и наступил сумрачный, серый день, какие обычно бывают в декабре, когда тяжелые тучи плывут прямо над головой, кажется, протяни руку – достанешь. Наконец Тереза снова заговорила: – Признаться, я тоже была не очень счастлива. Я рано потеряла отца и совсем его не помню. И мама, должно быть, тоже умерла… Шарля немало удивила двусмысленность последней фразы: – Как это может быть, Тереза? Неужели вы не знаете, жива ли ваша матушка? – Да нет, я знаю… И бабушка так говорит… Но всякий раз, когда я пытаюсь расспросить о деталях смерти мамы, она переводит разговор на другое. Иногда мне кажется, что от меня что-то скрывают, и, может быть, мама вовсе не умерла… Впереди показалось несколько домов, окружавших Верьерский вокзал. Кое-где уже открывались ставни и двери. Тереза указала рукой на вокзальные часы. – Мы слишком рано пришли, – проговорила она. – Поезд вашего отца придет в шесть пятьдесят, а сейчас только половина седьмого. Придется нам подождать двадцать минут, если, конечно, он придет вовремя. |