Онлайн книга «Маникюр для покойника»
|
На следующий день муж явился около десяти вечера и подал упаковку с яркой голографической наклейкой. Я повертела коробочку – фирма «Ирвинс Нечурлз», препарат «Продление жизни». Сверху красовалась цена. Я почувствовала, что ничего не понимаю. Этот комплекс витаминов стоил около семидесяти долларов, намного дороже выброшенного вчера с воплем «Витаформа». – Извини, – покаянно произнес муж, – сам не знаю, какая вчера муха меня укусила. – Бывает, – великодушно простила я провинившегося. – Дорогая, у тебя чудный характер! – умилился муж. – Но пей лучше эти витамины, «Витаформ» не бери никогда. – Почему? – Они мне не нравятся, – последовал ответ. Я промолчала. В конце концов, мой супруг – существо без недостатков, ну должны же у него быть хоть какие-нибудь отрицательные качества. Я покорно стала принимать «Продление жизни», а вид яркой упаковки «Витаформа» вызывает до сих пор неприятные воспоминания. – Вы явились, будто ангел надежды, – пропел Юра и близоруко прищурился. Я слегка успокоилась. Еще в консерватории ему велели носить очки, но Юрка капризничал и заявлял, будто оправа мешает играть, подпрыгивает на носу и отвлекает в самый неподходящий момент. Большей глупости нельзя было и придумать, я перебирать струны могла, сидя даже в каске, а Юрасик жутко кривлялся… То ему было холодно в классе, то жарко, то било солнце, и преподаватели покорно задергивали шторы. Они стойко терпели все капризы Соколова, считая его гением. Впрочем, и сейчас, говорят, Юрий Николаевич доводит почти до обморока организаторов концерта, требуя за кулисами минеральной воды «Ессентуки № 17» без газа. Бедный администратор чайной ложечкой выгоняет из напитка пузырьки… Но предел всему – стул. Юра отказывается даже приближаться к роялю, если около того не стоит вполне определенное сидалище – коричневого дерева с темно-зеленой подушкой. Если сиденье красное, бордовое, желтое – ни за что даже на сцену не выйдет, только темно-зеленое, и баста! Причем требований к самому инструменту он не предъявляет никаких и одинаково гениально играет на антикварном «Бехштейне» и жутком фортепьяно «Красный Октябрь». Ему без разницы, какой рояль под руками. К слову сказать, какая-нибудь дребезжащая «Лира» моментально преображается, как только Юра приближается к клавиатуре, откуда только в рассохшемся «гробу» брался мощный и чистый звук! Так что к роялям у него претензий нет, но стул – это святое. Мне же было важно, что он по-прежнему из кокетства не носит очки, значит, не должен меня узнать. Так и вышло. – Как вас зовут, удивительная женщина? – Евлампия, – ответила я и попросила: – Отвернитесь на минутку. Пианист отошел к окну, я вытащила доллары и положила на журнальный столик. – Посчитайте, пожалуйста. Юра замахал руками: – Что вы, я абсолютно уверен, что все на месте. – Все-таки проверьте. Соколов пошелестел бумажками. Когда начал выравнивать стопку, я принялась излагать придуманную по дороге историю: – Не могли бы вы мне помочь, Юрий Николаевич… – Для вас, дорогая, что угодно. – Мы с Котей работали вместе, я была у него на посылках, но хорошо знала, где Катуков хранит вещи, взятые у людей. После его смерти хотела сама заняться этим бизнесом, но не знакома ни с кем из клиентов. К тому же сейчас у меня на руках парочка весьма ценных вещей, и их следует отдать владельцам… Может, вы знаете, кто из ваших приятелей обращался к Косте? – Как же вы про меня узнали? – изумился Юрка. – А в долларах лежала записка, – выкрутилась я. Пианист удрученно покачал головой: – Увы! Нас познакомила Яна Михайловна. – Яна?! – Ну да, она близкая подруга моей жены, вот и посоветовала Костю. Изумительный оказался человек! Думаю, вам будет трудно его заменить. – Почему? – Понимаете, он мог абсолютно все: что ни попроси – сделает. Причем совершенно молча, только цену назовет. Я его в свое время Филимоновой Галине порекомендовал. У Галочки сын балбес, попал в тюрьму, она, бедняжка, все глаза выплакала, адвокаты только деньги тянули, а суд все откладывался и откладывался… Ну и попросили Костика присоветовать какого-нибудь хорошего юриста, и он враз дело уладил, парень получил условный срок. Больше никого и не знаю, кто к нему обращался. Понимаете, Костя обделывал деликатнейшие дела, не всякий захочет афишировать свое знакомство с ним! Я вздохнула: что же, здесь больше ничего не узнаю! Юра протянул мне три бумажки. – Возьмите. – Не надо. – Почему? Столько Костя брал за хранение. Вы честный человек, вернули деньги и должны быть вознаграждены… И потом, как думаете заниматься бизнесом? Оказывать услуги бесплатно? Пришлось признать его правоту и принять доллары. – Позвоните, пожалуйста, Филимоновой и представьте меня. – С удовольствием, – ответил пианист и схватился за телефон. Галина Антоновна очень настороженно произнесла: – Алло. – Должна передать вам книжечку, оставленную у Катукова. – Только не везите домой, – испугалась вдруг женщина, – давайте встретимся в городе. Мы договорились на два часа в кафе «Жар-птица». Надевая в прихожей пальто, я словно невзначай спросила у Юры: – Скажите, а вам Костя ничего на хранение не отдавал? – Мне? – изумился пианист. – С чего бы? Я пожала плечами: – Вдруг попросил спрятать документики и фото… – Нет, – покачал головой Соколов, – да и зачем ему меня просить? Наверное, были у Катукова более близкие люди… Я двинулась к двери. – Простите, – окликнул Юра, – у вас нет сестры? – Нет, а что? |