Онлайн книга «Маникюр для покойника»
|
Филимонова бросилась улаживать дело. Мальчишка-продавец, получивший неплохой «гонорар», пожалел студента и был готов забрать заявление. Милиционеры, умасленные суммой «на лекарства», сменили гнев на милость… Но из СИЗО Володя мог выйти только по постановлению суда, а заседание назначили аж на 13 декабря. Судья, к которому Галина Антоновна попала на прием, только развела руками: – Дело вашего сына и выеденного яйца не стоит, но закон есть закон, ждите зимы. – Но сейчас только май! – в ужасе воскликнула мать. – Что же ему, из-за глупости почти восемь месяцев в камере находиться. – В другой раз умнее будет, – отрезала служительница Фемиды, – заседания расписаны, места нет! В отчаянье Галина Антоновна кинулась по знакомым – искать пути подхода к каменному судейскому сердцу. И тут, на ее счастье, Юрий присоветовал Константина. Катуков молча выслушал историю и дал телефон адвоката, Зверевой Тамары Леонидовны. Галина Антоновна понеслась к даме. Та спокойно произнесла: – Четыре тысячи долларов – и в конце мая получите свое сокровище. Так и вышло. Двадцатого мая состоялся процесс. Суровая судья недрогнувшим голосом зачитала приговор – год с отбытием в колонии общего режима. Галина Антоновна чуть не упала в обморок, но потом услышала, что Вовочка тут же попадает под амнистию и отпускается прямо в зале суда. – Господи, – воскликнула Галина Антоновна, успевшая к тому времени полностью опустошить фляжку, – всю оставшуюся жизнь за Костю молиться буду! – Скажите, – поинтересовалась я, – а вас Костя ни о чем не просил? Филимонова улыбнулась: – Просил, и очень часто. – О чем? – Я работаю гинекологом в больнице, – разоткровенничалась пьянчужка, – вот и посылал ко мне пациентов. Один раз девочку двенадцати лет, в другой – даму без документов. Впрочем, мои услуги хорошо оплачивались, а что имел Константин за посредничество, меня мало волнует. – Документы никакие не передавал? – Мне? Нет! Кстати, вот… И дама протянула триста долларов. Наверное, у Кости такса такая была за спрятанные вещи. Недрогнувшей рукой я взяла приятно хрустящие бумажки. В конце концов, моя работа тоже должна быть оплачена. По дороге домой я разменяла одну купюру и получила ворох сторублевых банкнот. Так здорово было ощущать их в кошельке! Раньше деньги не вызывали у меня особых эмоций, они просто всегда были. Зарплата малоизвестной арфистки не слишком велика, когда-то я получала сто – сто двадцать рублей в месяц, а потом вообще перестала зарабатывать, сев на шею Михаилу. Сегодня же в кармане лежала огромная сумма, полученная исключительно в результате собственной находчивости, и я решила устроить праздник. Для начала выбрала самую большую коробку мозаики, из полутора тысяч кусочков, потом прихватила чипсы, несколько новых книжек, крабовые палочки и бутылку пепси. В мясном ряду огромный, слегка полноватый мужик вопил: – А ну, кому мясо, свининка парная, налетай, дешево отдаю, прям бесплатно… Я подошла к прилавку и осведомилась: – Чего так орешь? – Да бес с ним, – отозвалась тщедушная женщина, сидевшая рядом, – как разговеется, так и визжит, ровно кабан недорезанный. Мы уже привыкли, а покупатель пугается, никто около него поэтому и торговать не хочет! Вы возьмите у меня, правда, дешево отдам, билет на поезд в кармане, по пятьдесят рублей, идет? Цена – просто даром, даже на оптушке за перемороженную грудинку хотят шестьдесят пять. Но что можно сделать с окороком? В голову пришла гениальная мысль. – Скажите, как быстро и вкусно приготовить свинину? Вот вы, например, куда ее деваете? Продавщица не удивилась и ответила: – Беру лопатку или почечную часть и пеку. – Как? – Просто в духовке. – Куплю самый большой кусок, – пообещала я, – только расскажите подробней, совершенно не умею готовить, а за мясо в первый раз берусь. Торговка улыбнулась: – Слушай. Моешь свининку, потом делаешь в ней ножом дырочки и засовываешь туда дольки чеснока, солишь, перчишь… – Сколько? – Да щепотку-другую. Потом заворачиваешь все в фольгу, аккуратненько, чтоб дырок не было, лучше в два слоя, – и на противень. Часа через полтора-два пальчики оближешь. – И все? – Все. – Давайте этот, – ткнула я пальцем в изумительно красивый, прямо картинный шматок. Баба вздохнула: – Хочешь совет? – Ну? – Этот не бери. – Почему, такой симпатичный? – Здесь рынок, – пробормотала торгашка, разворачивая мясо и показывая хитро спрятанные жилы, – не обманешь, не продашь! Мясо завсегда вели со всех сторон показать. А самый мягкий вот тот. И она ткнула железной вилкой в малопривлекательный, на мой взгляд, ломоть. Решив поверить, я приобрела предлагаемое и понеслась по рынку дальше. В квартиру влетела, полная энтузиазма. В кармане много денег, в сумке – продуктов, а в голове – рецепт свинины. Спустя два часа собаки прочно сели у духовки, изредка шумно вздыхая. Противень, вынутый из духовки, источал немыслимый аромат. Я развернула фольгу, пар вырвался наружу. Рейчел нетерпеливо гавкнула, а мопсы затрясли жирными хвостами и начали подвывать. Примчавшийся Кирюшка откусил кусочек и застонал: – М-м-м, вкуснее ничего в жизни не ел! Впрочем, оказалось, что Сережка и Юлька тоже ранее никогда не пробовали запеченную лопатку. Они даже не заметили, что картошка разварилась в лохмотья, так увлеклись поеданием мяса. – Ну, Лампадель, – бормотал Сережка, – ну, угодила! Плакать хочется, как вкусно. Я оставила их подъедать последние крошки и пошла к телефону. Фирсов Петр Мокеевич оказался дома и категорично велел: – Если хотите вернуть часики, приезжайте прямо сейчас, утром, около семи, улетаю. – Но уже поздно, раньше девяти я не доберусь… – Тогда придется потерпеть до возвращения, два месяца. Стеречь шестьдесят дней антикварный брегет, крышку которого украшают крупные, страшно похожие на настоящие, камни? Ну уж нет! |