Книга Маникюр для покойника, страница 56 – Дарья Донцова

Из духовки полился дивный аромат. Собаки улеглись у балкона, поглядывая на меня преданными глазами. Это что, сейчас еще сварганим десерт из печенья и творога под названием «Шалаш». Милая женщина, торговавшая на морозе пачками «Юбилейного», охотно выдала секрет. Сначала берем пакет, самый обычный, расстилаем на столе. Открываем пачки с отечественным печеньем – то ли из патриотизма, то ли для того, чтобы я купила ее ассортимент, продавщица настаивала именно на российском продукте. Нужно всего двадцать четыре штуки и еще две пачки творога и какао. На пакет следует выложить двенадцать печеньиц – три в ширину и четыре в длину. Причем не забудьте каждое обмакнуть в блюдечко с чаем, вообще полагается вымочить бисквитики в вине, но и заварка отлично подойдет. Так, в первую пачку творога добавим сахар по вкусу и размажем смесь по печенюшкам, а сверху аккуратненько уложим другие двенадцать штук. Вторая пачка творога смешивается тоже с песочком и двумя столовыми ложками какао. Творог делается розово-коричневым, и его тоже вываливают на «Юбилейное». А вот и самый ответственный момент подоспел. Помните, по ширине печеньиц три? Берете снизу два боковых, справа и слева, и складываете домиком. И так всю длину. Получается симпатичный шалашик. Сверху обмазываете помадкой из какао, аккуратно заворачиваете в пакет – и в холодильник на часок. Ей-богу, рассказать дольше, чем сделать, и…

– Просто безобразие, – раздалось за спиной.

Я обернулась и чуть не расхохоталась. На пороге, уперев руки в боки, стояла обозленная до предела Виктория. Волосы дама собрала под шапочку, тело запрятала в роскошный вульгарно-зеленый шелковый халат, но лицо выглядело эффектнее всего. Оно все оказалось намазано чем-то красноватым, в черную точечку. Так, понятно, косметическая маска.

Боясь нарушить массу, покрывающую физиономию, Виктория пыталась выразить негодование, минимально двигая мускулами лица. Рот она чуть-чуть приоткрывала, из-за чего гневная тирада звучала особенно смешно.

– Просто безобразие, – кипятилась Виктория, складывая губы куриной гузкой. – Вам, душечка, очевидно, неизвестно, что маску следует держать на лице, полностью расслабившись, желательно лежа при этом в теплой воде. А в вашем доме дурацкий водопровод! Ну зачем включили воду на кухне?

Я только усмехнулась. В прошлой жизни, которая была так давно, что и не вспомнить, я тоже крайне тщательно следила за своей внешностью и здоровьем. Раз в месяц в обязательном порядке посещала терапевта, сдавала анализы, еженедельно ходила в Институт красоты на массаж… Полочка в ванной ломилась от разнообразных баночек, коробочек и бутылочек. Голубая глина из Израиля, чтобы очистить кожу, абрикосовый пилинг фирмы «Сент-Ив», стягивающая пленка от Диора, лифтинг от «Л`Ореаль», питательный дневной, ночной разглаживающий кремы… И маски я делала по всем правилам: лежа в полутемной спальне на кровати, практически без подушки, с тампонами, вымоченными в чайной заварке, на глазах.

Но вот парадокс. Все предпринятые усилия не давали никакого эффекта. Я постоянно болела, плавно перетекая из простуды в ангину, грипп и воспаление легких. Аллергия была такой, что стоило только приблизиться к Михаилу, выкурившему до этого сигарету, как начинался душераздирающий кашель. Соседская собака лишь заглядывала в лифт, где стояла я, как красные глаза, чесотка и непробиваемый насморк были обеспечены, по крайней мере, на неделю. Не лучше обстояло дело и с внешностью. Вопреки всем мерам кожа оставалась бледной, под глазами красовались синяки. А у глаз собиралась сеть довольно заметных морщинок.

Сейчас же я вообще не делаю ничего, честно говоря, иногда забываю умыться на ночь. Впрочем, изредка запускаю пальцы в пластмассовую коробочку с ночным кремом «Ламинария», купленным Юлей за пятьдесят рублей в переходе метро. По врачам ходить тоже недосуг, и анализы я не сдаю, да и витамины не пью. И что? Только сегодня видела в зеркале жизнерадостную, розовощекую физиономию с блестящими глазами. Сережка и Юля курят, а я ни разу не кашлянула, более того, ношусь по морозу в тоненьких замшевых сапожках – и никакого намека на простуду. К тому же мопсы и стаффордширица плотно поселились в моей кровати и по утрам я, чертыхаясь, вытряхиваю из простыни кучу мелких собачьих волос – Муля, и Ада, и Рейчел, простите за тавтологию, линяют как собаки. Но никакой аллергии нет, противная болячка покинула меня без следа, это ли не чудеса!

– И в следующий раз не мешайте, – закончила тираду Виктория и прибавила: – Пойду полежу на диване, маска должна подействовать, надеюсь, никто не ворвется в мою спальню!

Резко повернувшись, фурия вылетела из кухни, и тут же из прихожей раздался веселый голос Сережки:

– А у нас опять умопомрачительный ужин!

Рыбу проглотили в мгновение ока, отложив крохотный кусок для гостьи, и вылизали сковородку. Появление «Шалаша» вызвало буйный восторг.

– Замечательно, – бормотала Юля, откусывая гигантские куски, – восторг, боюсь только, придется новые джинсы покупать…

– Оригинальный дизайн, – вторил Сережка, окидывая взглядом домик из печенья, – только я бы вот здесь поставил пенек из бисквита, а на него посадил шоколадного Владимира Ильича с рукописью. Что он там, в Разливе, писал? «Государство и революция»? Или «Два шага вперед – три назад»? Надо же, ведь сдавал историю КПСС в школе, а ничего не помню.

– У тебя была не история КПСС, – поправила я, – а обществоведение.

– Один шут, – вмешалась Юля, – а идея с Владимиром Ильичем отличная, но я бы еще водрузила рядом Надежду Константиновну.

– Это кто такие? – спросил Кирка. – И почему их надо возле шалаша пристраивать?

Мы перестали есть и уставились на мальчишку.

– Кирка, – спросила я, – у тебя история в школе есть?

– Конечно, – хихикнул мальчик.

– Что проходите?

– Иван Грозный, политик-реформатор, – не задумываясь, выпалил школьник.

– Надо же, – восхитился Сережка, – я только помню, как он своего сыночка порешил.

– Они просто не добрались до семнадцатого года, – поспешила я оправдать Кирюшку.

– Ты не знаешь, кто такие Ленин и Крупская? – поинтересовался старший брат.

– А, – протянул Кирка, – слышал, он вроде Гитлера, революцию сделал, а она не знаю кто.

– Жена его, – вздохнула Юля, – верная спутница и товарищ по партии.

– Ну до чего времена изменились, – восхитился Сережка, – я в его годы был октябренок – внучонок Ленина.

– Ты был в этом возрасте уже пионер – всем ребятам пример, – хихикнула Юля.