Онлайн книга «Квазимодо на шпильках»
|
С огромным трудом мне удалось вырваться из ее душных объятий. Она явно собралась предпринять еще одну атаку, но тут дверь распахнулась, и появилась сияющая Нина Ивановна. – А вот и мы, Петр Леонидович, иди сюда! Кира Григорьевна мгновенно выхватила из сумочки пудреницу и шепотом спросила: – У меня тушь не осыпалась? – Чудесно выглядите, – успокоила ее я. – Ну, Петр Леонидович, – ворчала Нина Ивановна, – не конфузься! Не съедят тебя, право слово, вот ведь скромный какой! Послышался мерный стук, и в комнату вошел наконец столь долго ожидаемый мной принц. – Ой, – тихонько выдохнула Кира Григорьевна и выронила пудреницу. Я разинула рот. Да уж, приходится признать, Нина Ивановна не солгала. Петр Леонидович определенно был сиротой. Его родители умерли давным-давно. Если я соглашусь стать женой этого человека, мне нечего бояться ни злой свекрови, ни сердитого свекра. И за бабами он гоняться не станет. Отчего я пришла к такому выводу, кинув на жениха беглый взгляд? Ну очень просто! Петру Леонидовичу на вид было лет… восемьдесят. Надо сказать, что выглядел он как огурец, правда, слегка увядший и скособоченный. Щуплое тельце дедушки было втиснуто в довольно приличный, аккуратно выглаженный костюм, на его шее болтался столь долго выбираемый галстук. Вообще говоря, Петр Леонидович зря нацепил его. Либо у дедули дальтонизм, либо он просто перестал различать цвета из-за старческой слепоты, потому что синий галстук совершенно не гармонировал с зеленой сорочкой и светло-коричневым костюмом. Абсолютно лысый череп сверкал под светом люстры. Может, он его чем-то мажет? Человеческая кожа просто не может быть такой гладкой. И еще дедуля плохо слышит, потому что в одном ухе торчит слуховой аппарат. Да и с мозгами у него, наверное, беда, иначе как объяснить, что Петр Леонидович вышел к гостям в разных ботинках? Левая нога его обута в черный кожаный штиблет, а правая – в сабо рыжего цвета. – Садитесь, садитесь, – суетилась Нина Ивановна, вытаскивая из буфета чашки. – Что? – повернул к ней голову божий одуванчик. – За стол иди. – Что? – Вот стул! – Что? – О господи! – в сердцах воскликнула председательница, выдернула из уха бравого жениха пластмассовый крючок, потом сунула его на место. – Сколько раз тебе говорить: не уменьшай громкость! – Что ты так кричишь, Нинуша, – укоризненно пропищал Петр Леонидович, – не глухой ведь! – Вот зефир, печенье, – сводница решила сменить тему, – прошу, угощайтесь! Мы с Петром Леонидовичем очень рады, что вы заглянули на огонек. Я взяла розовую пастилу и отхлебнула чай. Да уж! Женишок-то слегка поеден молью, правда, он весьма бойко разговаривает. – Чай – это великолепно, – вещал Петр Леонидович, размешивая ложечкой сахар, – помнится, в двадцать седьмом году я впервые попробовал… это… ну как его зовут… Нинуля! Ты же знаешь, ну такое коричневое! – Какао, – невольно пришла я на помощь. – Нет, нет, по-другому называется… – Кофе. – Да нет же, экие вы несообразительные! – Компот, – попыталась угадать очнувшаяся от потрясения Кира Григорьевна. Петр Леонидович сердито засопел: – Ну это, это же… – Горячий шоколад! – Нет!!! – Кефир, – брякнула я. – Ряженку, – быстро добавила Кира Григорьевна. Она явно была находчивее меня, согласитесь, ряженка ближе к «коричневому», чем кефир. – Нинуля, – обиженно протянул Петр Леонидович, – отчего они такие непонятливые? – Ты лучше расскажи про свою дачу. – Сваха опять решила сменить тему разговора. – Сколько у тебя соток? Бравый дедок пожевал нижнюю губу. – Сорок. – Скажите пожалуйста, – восхитилась Кира Григорьевна. Глаза ее загорелись, и она мечтательно протянула: – Мне бы такой участок! Весь могу цветами засадить! А что у вас там растет? Петр Леонидович кашлянул и принялся довольно уверенно перечислять: – Яблоки, сливы, малина, эта… на букву «ф», ну как ее… Нинуля! – Флоксы, – подсказала Кира Григорьевна. – Нет. – Фуксия, – гостья вновь предприняла попытку угадать. – О, нет! – Фикус, – выпалила я. – Он же несъедобный! – с гневом отверг эту версию склеротик. На секунду я растерялась. А что, разве флоксы и фуксию можно употреблять в пищу? Впрочем, может, из них делают салаты? Едят же японцы орхидеи. – Финики! – воскликнула Кира Григорьевна. Петр Леонидович обиженно засопел. – Фонарики китайские, – обрадовалась я. А что, с Петром Леонидовичем интересно беседовать, словно кроссворд разгадываешь! Нина Ивановна вновь решила взять руль беседы в свои руки: – Петр Леонидович всю жизнь находился на ответственной работе, отдал себя служению государству, семьи завести не успел. Ну-ка, Петруша, расскажи, какая у тебя квартира? – Пятикомнатная, – охотно ответил старичок, – приватизированная, вся обставленная. – Вот это да! – прошептала Кира Григорьевна, потом более громким голосом спросила: – И где же она находится? – На… ну… там… – замахал руками рамолик, – прямо возле метро. – Очень хорошо, – подхватила Кира Григорьевна, – а какая станция? – На «с», – просвистел дедок. Мы с жаром принялись угадывать. – «Семеновская»? – Нет. – «Сухаревская»? – Нет. – «Смоленская»? – Нет. – «Савеловская»? – Да нет же! Мне стало весело. Ей-богу, Петра Леонидовича следует приглашать на вечеринки, гости никогда не соскучатся. |