Онлайн книга «Принцесса на Кириешках»
|
– Столько у меня нет. Если честно, то в кошельке совсем пусто, но в бардачке лежит сотня долларов. Домашние мне велят всегда иметь при себе небольшую сумму в качестве НЗ, мало ли какая беда на дороге случится. Я готова отдать вам «подкожные», но их все равно не хватит, поищите другого покупателя. – Оно, конечно, верно, – протянула тетка, – только вы мне очень понравились, да и средство вам необходимо. Ладно, говорите, знаете Белявского? Я кивнула. – А как вас зовут? – Евлампия Романова, лучше просто Лампа. – Сейчас позвоню профессору, – пообещала женщина, вытаскивая мобильный. – Алло, это кто? Вера Ивановна беспокоит, мать Анастасии. Я слушала ее торопливый, журчащий, как ручей, говорок. Наконец Вера Ивановна отсоединилась, сунула трубку в карман и вздохнула: – Все уладила, Белявский очень обрадовался, что нас судьба с вами случайно столкнула, и велел скидку сделать. Берите за сто баксов. – Ой, спасибо, но, право, мне неудобно. – Без проблем. – Как-то не очень хорошо получается, я лишила лабораторию прибыли. – Не расстраивайтесь, лучше поезжайте домой, там примите пилюлю и ложитесь спать, проснетесь Белоснежкой. Мы завершили товарно-денежный обмен. Новенькая купюра перекочевала в широкую ладонь Веры Ивановны, я получила взамен пластиковую баночку. Не успела ее спрятать, как женщина сайгаком кинулась через дорогу. – Спасибо! – крикнула я, высовываясь из окна. – Пей на здоровье, – ответила на бегу Вера Ивановна и исчезла за поворотом. Я посидела пару секунд, опершись на руль. Приехать домой, слопать капсулу, проснуться удивительно красивой и ошарашить народ, появившись утром из комнаты? Нет. Лучше приму волшебное снадобье прямо сейчас. Вера Ивановна обещала эффект через полчаса. Я быстро отвинтила крышку. Внутри лежали таблетки. Нет, это капсулы, круглые, плоские, желатиновые, а внутри переливается какая-то густая субстанция. От лекарства слегка пахнет рыбой… Впрочем, ничего странного нет. Катюша выписывает медицинские журналы и недавно читала нам вслух статью, в которой говорилось, что в рыбе типа лосося содержится много так называемых жирных кислот, благотворно влияющих на состояние кожи и волос. Съем сразу побольше! Всю дорогу до дома я щупала лицо и пыталась рассмотреть себя в зеркале, но особых изменений не заметила. Впрочем, глаза стали блестеть ярче, а взлохмаченные пряди неожиданно пригладились, обычно они торчат, словно иголки у обозленного ежа. Вот оно как! Процесс пошел! Ажитированная сверх меры, я принеслась домой и мгновенно налетела на Вовку, который мирно курил на пороге гаража. – Скажи, как я выгляжу? – наскочила я на майора. – Отлично, – вяло ответил Костин. – На сколько лет? Приятель сунул окурок в пустую банку из-под растворимого кофе. – Ну… – Говори! – Глаза на восемнадцать, – ухмыльнулся Костин, – фигура на двенадцать, щеки на двадцать… – Вот! Я красавица! Молодая! Роскошная! – Подожди, – хмыкнул Костин, – сейчас сложу все цифры вместе: «глазные» восемнадцать, «фигурные» двенадцать, «щечные» двадцать и получим в сумме твой подлинный возраст! Честно признаюсь, я отвратительно считаю, прибавляя к семи восемь, всегда получаю разный результат. Но сегодня отчего-то мигом произвела сложение. О боже: пятьдесят! – Дурак! – обозлилась я на майора. – Мне до полувекового юбилея еще жить и жить. – Стою себе, молчу, – пожал плечами Костин, – чего напала? Я молча пошла в дом. На кухне была одна Ася, медленно убиравшая со стола тарелки. Я возмутилась. У Курочкорябских в семье явно неправильно распределены обязанности. Если человек зарабатывает всем на безбедное существование, его не следует эксплуатировать и в хвост и гриву. Неужели больше некому заняться посудой после ужина? – Привет, – тихо сказала Ася. Я отняла у нее блюдо. – Сядь, отдохни, сама справлюсь! – Спасибо, – прошептала Ася и стекла на диванчик, – наверное, погода скоро переменится. Устала я дико, руки-ноги не шевелятся. – Ты очень мало спишь. Вставай не в шесть, а в девять. – Тогда я ничего не успею. – Найми домработницу! – Пыталась, но они от нас убегают, – вздохнула Ася, – Оля не всегда бывает приветлива с людьми. И потом, готовить мне придется самой. Лев Яковлевич ест только мои супы и салаты. Хотя вот странность! Он попросил на ужин геркулесовую кашу, невиданное дело! Муж – человек постоянных привычек, овсянку употребляет лишь утром! А тут потребовал ее ближе к ночи, да еще велел сделать побольше! – Правда? – еле сдерживая смех, спросила я. Ася развела руками: – Непонятно, однако! Ну я, конечно, выполнила приказ, полила ужин кленовым сиропом, как он любит, и поставила на стол. Ну и… Ася горестно замолчала. – Что? – стараясь не расхохотаться, осведомилась я. – Он зачерпнул ложку, отправил в рот, пожевал, выплюнул и начал злиться, – недоуменно объясняла Ася, – каша, мол, плохая, утром была вкуснее, сделай точь-в-точь такую же! – И чем дело закончилось? Ася вздохнула: – Я решила, что крупа негодная, сгоняла в супермаркет, привезла штук семь разных коробок, и ни одна ему не понравилась! Лев Яковлевич страшно рассердился, хлопнул дверью. Ума не приложу, ну что с ним случилось? Я слушала Асю, решая в душе задачу: стоит ли говорить ей о том, что утром, торопясь избавиться от капризного профессора, я перепутала бутылки и наплескала в завтрак чревоугодника водку под названием «Довгань дамская»? – А голова у него не болела? – вырвалось у меня. – У Льва Яковлевича? Нет, не жаловался, а почему ты спрашиваешь? – удивилась Ася. – Ну так, подумала, вдруг он заболел, – пробормотала я, наблюдая, как Феня и Капа весело пристают к пытающейся заснуть Аде. |