Онлайн книга «Кекс в большом городе»
– Она просила сообщить вам, что умирает. – Где? – В больнице. – Адрес продиктуйте, – потребовала Епифания. Катя поспешно назвала город и улицу. – Спасибо, – ответила незнакомка и отсоединилась. Катя растерянно глядела на телефон. Епифания не проявила ни беспокойства, ни элементарного любопытства, не стала вскрикивать, ахать, охать… Через две недели Катю вызвали в комнату свиданий. Там сидела совершенно незнакомая женщина непонятного возраста, одетая в старомодное платье темного цвета, волосы посетительницы покрывал платок. – Тут гостинец тебе, – приветливо, словно хорошей знакомой, сказала она, – чай, сахар, конфет немного. Не обессудь за малость. – Как вас зовут и почему вы передаете мне подарки? – изумилась Катя. – Епифанией, – ответила женщина, – мы с тобой по телефону говорили, а привет Настя Опара прислала. – Она жива? Епифания вздохнула и ушла от прямого ответа. – Анастасия тебе за все благодарна. – Так я ничего особенного не сделала. Епифания улыбнулась. – Это тебе так кажется! – Просто позвонила вам по ее просьбе. – Не всякая на такое согласится. – Ерунда. – Нет, – строго оборвала Епифания, – неправильное слово. Кто ж милосердие так называет. Анастасия говорила: ты скоро освобождаешься? – Если беды не случится, то зимой, – суеверно ответила Катя. – Куда ж пойдешь? – Не знаю, – растерялась знахарка, – домой, наверное. Впрочем, никаких вестей из родных мест я не имею, может, уж и бани, где последнее время жила, нет. Ну не выкинут меня на улицу, пристроят небось. Епифания поправила платок. – К нам приезжай, примем, адрес запиши. Сначала поездом до Москвы, затем электричкой в Буркино, ну а дальше пешком или на автобусе, как повезет. – Не чувствую я в себе сил «христовой невестой» стать, – тихо сказала Катя, – не церковный я человек. – И не надо, – просто ответила Епифания, – я тебя в гости зову. Понравится, живи себе, места много, станешь матушке Одигитрии помогать, она у нас за лекаря. Не по вкусу тишь и глушь окажутся, в другом направлении счастье поищешь. Все равно тебе идти некуда. Катя послушалась Епифанию и приехала в обитель, там она с огромным удивлением встретилась с Настей, которая опять стала толстой и выглядела совершенно здоровой. Некоторое время женщины жили при монастыре, потом Епифания, у которой имелись совершенно неограниченные связи, выбила для них комнаты в Буркине, так Опара и Катя очутились в одном доме. Катя, которой суд запретил заниматься знахарством, служила в детском саду нянечкой, Настя мыла полы в местной школе. Один раз знахарка, давшая сама себе клятву никогда не помогать больным, не удержалась и вправила спину скрюченному болью соседу. Мигом по бараку разнесся слух о костоправе, и к Кате потянулись люди. Пришлось снова браться за старое ремесло, только теперь она была крайне осторожна, никаких подарков, кроме конфет и баночки кофе, не брала, аборты не делала, от бесплодия не лечила. Катя щедро раздавала микстуру от алкоголизма, сироп от кашля, мазь от порезов и ожогов, от больных детей она шарахалась, роды не принимала. Даже тогда, когда в России появилась тьма нелицензированных целителей, знахарка не изменила своим принципам. Одного полученного урока хватило на всю оставшуюся жизнь. Недавно барак начали расселять, Катя первой получила квартиру, теперь наконец-то, на старости лет обретя отдельное жилье, она ощущает себя королевой: вода, туалет, газ, что еще надо для счастья? – А где Опара? – в нетерпении спросила я. – Не знаю. – Она к вам не приходит? – Зачем? – Ну… вы же дружили. – Вовсе нет, просто жизнь столкнула. Я Насте помогла, она меня отблагодарила, с Епифанией познакомила. Если каждый человек хоть одному себе подобному поможет, тут-то и настанет божье царство, – спокойно ответила знахарка. – Закон всемирного добра. – И где сейчас Опара? – Я не знаю. – А кто такая Лера? – Лера? – Валерия Опара. – Понятия не имею! Меня охватило раздражение. – Но как же так! Ведь в самом начале нашего разговора вы сказали… – Что? – улыбнулась баба Катя. – Что знаете Опару. – Ясное дело, жили рядом долго. – Леру! – Ты меня неправильно поняла, – нахмурилась бабка. – Но зачем тогда столь долго и подробно живописали свою жизнь? Знахарка поправила кофту. – Старость ум изводит, тоскую тут в одиночестве, вот и решила поболтать. – И еще я не поняла: при чем в вашей истории проказа? Баба Катя хмыкнула. – Настя Опара в лепрозории работала, врачом. А в том учреждении порядки почище, чем на зоне. Сейчас много чего в газеты повыплескивалось, информации всякой, а о лепрозориях молчок, словно нету их. Так ведь неправда, работают себе люди, и лепра существует. Только писаки туда не едут, боятся. Прокаженных-то вылечить не могут, ну чуть-чуть жизнь им скрасят, но радикального средства нет. Сожрет лепра заживо, долго мучиться станешь. Лепрозорий хуже тюрьмы, нет надежды из него выйти по-честному, ну чтоб отпустили, м-да… А так, конечно, всякое случалось, вот, например… кха… кха… Знахарка старательно стала кашлять. – Что «например»? – насторожилась я. – Баба Катя, вы же что-то знаете, ну скажите! – Например, – мирно продолжила колдунья, – врачи тоже боятся, не всякий в лепрозорий работать пойдет, заразиться-то легко, и бывает такое. С медсестрами беда, ой беда… Платят мало, работы полно! |