Книга Мой генерал, страница 38 – Татьяна Устинова

— Федор, что там такое?

Он осторожно освободил руку. Она ничего не заметила — от страха.

— Там лошади. На территории конная база. Вадик с Галкой собирались кататься. Вы забыли?

То большое, что двигалось по лесу, выступило из стволов и в самом деле оказалось лошадью. Она была гладкая, шоколадная — или как надо говорить про лошадей? Гнедая? Длинный шелковый хвост, внимательные уши, трепетные бархатные ноздри, темные, очень красивые, совсем человеческие глаза…

На лошади сидел какой-то наездник в надвинутой кепочке, болтал ногами.

Лошадь выступала неторопливо, как будто наслаждалась прогулкой, а может, и в самом деле наслаждалась. Вторая, рыжая, шла следом, без седока, стремена болтались и цепляли за ветки. Марина смотрела, глаза у нее горели.

Федор вдруг удивился:

— Ты любишь лошадей?

— Не знаю. Я раньше видела их только в кино про Гражданскую войну. Как ты думаешь, может, мне потом… сходить? Покататься?

— Можно покататься, — согласился Федор. — Можно просто на конюшню зайти. Посмотреть на них поближе. Для первого раза.

— Нас не пустят, наверное.

— Пустят. Мы попросим, и нас пустят.

Марина проводила глазами удаляющиеся гордые спины.

— А у меня даже собаки никогда не было, — неожиданно пожаловалась она Федору Тучкову. Ей было очень жалко себя. — От собаки шерсти очень много. Гулять с ней надо, а у нас некому. Я, наверное, кошку заведу. Приеду и заведу. Я давно хочу кошку. Или собаку. Собаку, конечно, лучше, но у нас с ней некому будет гулять. А у вас есть?

— Кошка, собака или лошадь?

Марина улыбнулась:

— Ну хоть кто-нибудь.

— У меня нет. У родителей собака и кот. Кота мама нашла на помойке и принесла домой. Он года два отъедался и осознавал свое положение. Теперь хозяин дома.

— Как его зовут?

— Зайцев. Это фамилия.

— А имя?

— У него только фамилия. Не знаю почему. А собаку зовут Луи-Филипп.

— Красиво, — оценила Марина. — А у него какая фамилия?

— Тучков его фамилия, — буркнул Федор Федорович, — Луи-Филипп Тучков. Давай тут срежем, а то мы к обеду не доберемся.

Тропинка была узенькая и сразу как будто проваливалась в лес.

— Сколько же километров здесь территория?

— Да кто в этих местах когда считал километры?! Что, в России земли мало?

— Как это ты вспомнил, что Вероника видела его, когда утром выходила из своего номера, а он выходил из соседнего!

— Я не забывал.

— А может, она врет.

— Зачем?

— Чтобы отвести от себя подозрения.

— И навести их на номер, в котором ремонт? Вчера еще никому, кроме тебя, не было известно, что он не сам утонул, твой покойник. Вчера она вполне могла не стараться отвести от себя подозрения — ее никто и ни в чем не подозревал.

— Я не верю, что это Вероника.

Федор промолчал. Какая-то птаха вдруг вылетела из куста и стремительно взмыла в небо. Раздался короткий треск.

— Что это такое? — вполголоса спросила Марина и быстро оглянулась по сторонам. Хорошо хоть пруд совсем в другой части парка, до него далеко.

Нет, пожалуй, она все-таки «дитя мегаполиса». Лес ее пугает.

— Тс-с, — Федор Тучков приложил палец к губам. — Не шуми. Там… кто-то есть.

— Где?

Он кивнул в сторону кустов. Кругом были сплошные заросли, бурелом и янтарные стволы сосен, высоко-высоко вверху освещенные солнцем.

— Может, лошадь? Отбилась от стада?

Профессорша и докторша наук имела об образе жизни лошадей самое смутное представление.

Но Федор не слушал ее.

Он пригнулся, как будто что-то высматривая, шагнул в траву, оперся на руки. Марина стала дышать по крайней мере вдвое реже. В ушах зазвенело от напряжения. Федор на четвереньках неуклюже ополз вокруг куста. Проворно выпрямился и с шумом раздвинул ветки.

Там, за ветками, кто-то стоял. Марина увидела человеческую фигуру и пронзительно взвизгнула.

— Тихо!

— Мариночка, это же я! Не пугайтесь.

В кусте, между ветками, торчал Геннадий Иванович. Он был бледен и улыбался неуверенной улыбкой.

— Я вас напугал? Простите великодушно.

— Вылезайте, — приказал Федор.

Геннадий Иванович послушно выбрался из куста и сделал попытку отряхнуть брюки, утыканные зелеными хвостиками репьев. Репьи не отряхивались.

— Что вы там делали, Геннадий Иванович?!

— А я… гулял. Гулял в лесу. Нет ничего лучше, чем прогулка по лесу, верно, Федор Федорович?

— Как же там можно гулять? — неуверенно спросила Марина. — Там бурелом.

— Я люблю природу, — категорически заявил пришедший в себя Геннадий Иванович. — Я люблю гулять вдали от людей. Бурелом мне ничуть не мешает. Что наш с вами теннисный урок, Федор Федорович? Состоится?

Тучков Четвертый немедленно сделал сладкое лицо, которое Марина уже так хорошо знала.

— Ну, разумеется, если вы хотите, Геннадий Иванович.

— Очень хочу, Федор Федорович!

— И я, можно сказать, мечтаю.

Птицы, вспугнутые Марининым воплем, опять закричали на разные голоса. Васнецовский лес как будто ожил. Федор Федорович посмотрел на кусты и деревья, задрав прилизанную голову. Геннадий Иванович тоже посмотрел. И Марина следом за ними тоже взглянула.

Кое-где между соснами очень высоко шумели тонкие березки, сквозь которые просвечивало голубое небо, и казалось, что там, в небе, очень жарко.

— Ну я пошел, — полувопросительно сказал Геннадий Иванович.

Тучков посторонился, и любитель гулять вдали от людей пошел по тропинке, независимо помахивая веточкой.

— Что он тут делал? — шепотом спросила Марина. — Как он сюда попал?

— Попасть сюда очень просто. Он пришел пешком, как и мы. Судя по его штанам, шел он действительно через лес.