Онлайн книга «Мой генерал»
Он залпом допил кофе. — Почему все время врет бабуся Логвинова? Что это за разрастание Логвиновых в селе Мокша? Как она оказалась на плацу, откуда уходят лошади? — Гуляла. — Маруська! — прикрикнул Федор Тучков. — Ты же умная! Никто там не гуляет. Там стоянка, никакой красоты и очень далеко от корпусов и от реки! Что она там делала? — Пришла посмотреть, как люди на лошадях катаются, — предположила Марина небрежно. Она была уверена, что подозревать бабусю — очень глупо. Занесло Федора Федоровича не туда, куда надо. Он вдруг замер, не донеся кружку до рта. Глаза у него округлились. — Ты что? — Маруся, — сказал он тихо, — ты просто гений. Ты гений отечественного сыска. Пошли. Быстрей. — Куда? — перепугалась Марина. — Уже ночь. — Наплевать. Мы все узнаем. — Что?! — Во сколько завтра уходит первый автобус в райцентр, кто вчера в ларьке купил детский арбалет и сегодня не был на процедурах. — И что тогда?! — И тогда все, — сказал он весело. — Дело закрыто. Федор Федорович Тучков оказался натурой предприимчивой, кроме того, еще и имеющей влияние. Предприимчивая и влиятельная натура произнесла за завтраком краткую речь, суть которой сводилась к тому, что после трапезы никто не расходится, а все гуськом следуют за ним, Федором Федоровичем, в директорский кабинет, ибо он сообщит всем нечто важное. Откуда взялся этот директорский кабинет, Марина понятия не имела, потому что все утро Тучков провел у нее на глазах и пребывал в отличном настроении. Он даже в теннис играл с каким-то особым упорством и шиком и под конец разнес противника в пух и прах. Вероника не показывалась, но Тучкова это почему-то совсем не беспокоило. Ослушаться никто не осмелился. Именно гуськом — он стоял в дверях столовой и наблюдал, как городовой в будке, — все прошли мимо него в пустой директорский кабинет, стоявший с распахнутой дверью, и уселись на богатые кожаные диваны. Солнце ломилось в окна, мальчишки на лужайке играли в футбол, вопили оглушительно, так что хотелось скорее на улицу. Бабуся Логвинова пристроилась в уголке дивана и немедленно задремала. Оленька поплотнее укуталась в шаль и, хотя жара была невыносимая, водрузила свою свечку и переглянулась с матерью. Мать вытащила из кармана яблоко — первый белый налив и показала ей. Та отрицательно покачала кудрявой головкой. Геннадий Иванович усмехался затаенной усмешкой. Юля и Сережа энергично ковырялись в зубах — чтобы остатки пищи не повредили эмаль. Вероника села на стол и болтала ногой. Павлик воздвигся у окна. Его монументальный лоб, собравшийся бульдожьими складками, выражал тоскливое недоумение, как будто он спрашивал себя, чего же он-то приперся, и ответа не находил. Валентина Ва-сильна смотрела в одну точку, как будто соображала, хватит ей на сегодня колбасы, чтобы прокормить сыночка, или придется смотаться в деревенский магазин. Генрих Янович уселся на стул, достал газету, нацепил очки и стал бегло просматривать. Никто не выражал никакого беспокойства, и Марина вдруг подумала, что он может ошибаться, Тучков Федор Федорович, генерал контрразведки. А вдруг ошибается? Господи, какой тогда будет скандал! Как он переживет?! Он зашел самый последний и прикрыл за собой дверь. Не похоже было, чтобы он волновался. — Что такое, Федор Федорович? — сразу заговорил Вероникин дед из-за газеты. — Что случилось? Зачем вы нас пригласили на… переговоры? — Да, собственно, затем, что нам надо до конца прояснить всеобщие недоразумения, а также историю… с убийством. — Что вы говорите! — вскрикнула Оленька и оглянулась, чтобы удостовериться, что ей есть куда падать в обморок. — Какое еще убийство! Мама! — Доченька, не волнуйся. Федор Федорович, что это такое вы вздумали?! Оленька не ест, а теперь еще и не спит, а вы хотите ее уморить совсем! — У меня нет цели уморить Ольгу Павловну, — серьезно сказал Тучков. — Более того, могу пообещать, что не стану ничего обсуждать прилюдно, если… преступник сознается, что это дело его рук. — Какой еще преступник? — удивился Генрих Янович. — Что такое? Вы так говорите, любезный Федор Федорович, как будто этот преступник здесь. — Так и есть, — согласился Тучков. — Ну что? До трех считать или никто ни в чем признаваться не собирается? Элеонора Яковлевна впилась глазами в собравшихся. Генрих Янович с удивлением смял и отбросил свою газету. Павлик повернулся ко всем лицом, и складки у него на лбу приподнялись и зашевелились — тоже, наверное, от удивления. — Я же говорила, что с этим покойником дело нечисто! — закричала Вероника. — Так я и знала! Ну, Федор! Ну, давайте! Немедленно покажите пальцем на кого-нибудь и скажите, что убийца — он! Никогда такого не видела, только в кино! — Оленька, нам надо идти, — Элеонора Яковлевна решительно поднялась и потянула за собой дочь, — мы не можем при этом присутствовать. У нас обеих не в порядке нервы, нам нужен покой, а с вами, Федор Федорович, я еще поговорю о том, что вы себе позволяете! — Сядьте, пожалуйста, — попросил Федор Тучков кротко, — в нашем организме дьявольски много нервных клеток. Моя мать врач, она точно знает. На наш с вами век, Элеонора Яковлевна, их должно хватить, даже если сейчас мы прикончим несколько тысяч. — Прикончим? — пробормотала Оленька растерянно. — Не слушай никого, деточка. Заткни ушки. Мама потом тебе все, что надо, расскажет. Ну, деточка. Прошу тебя. — Ну все, — вдруг сказал от окна Павлик, — побазарили, и хорош. Федор, ты… говори, а вы, мамаша, успокойтесь. Возьмите себя в руки. Нам тут рассиживаться неохота. Так кто помер-то… не своей смертью? — Свят, свят, — перекрестилась бабуся Логвинова, — батюшка Ферапонт всуе не велит упоминать… — Кого, бабуся? — весело спросила Вероника. — Да ея… С косой-то которая! — Вадим не падал с лошади просто так, — неожиданно бухнул Тучков Четвертый. — Из кустов в лошадь выстрелили вот этой железкой. — Он помахал перед собравшимися острой спицей, которая нестерпимо сверкнула на солнце — раз и еще раз. — Е-мое, — сказал Павлик отчетливо. — Вот именно, — согласился Федор. — А… при чем тут Вадим? — растерянно спросила Вероника. — Разве дело не в утопленнике, которого нашла Марина? |