Онлайн книга «Соло на ундервуде. Соло на IBM»
|
– Мое почтение, Константин Сергеевич! В ответ прозвучало: – Привет, Адольф! Как-то раз отец сказал мне: – Я старый человек. Прожил долгую творческую жизнь. У меня сохранились богатейшие архивы. Я хочу завещать их тебе. Там есть уникальные материалы. Переписка с Мейерхольдом, Толубеевым, Шостаковичем. Я спросил: – Ты переписывался с Шостаковичем? – Естественно, – сказал мой отец, – а как же?! У нас была творческая переписка. Мы обменивались идеями, суждениями. – При каких обстоятельствах? – спрашиваю. – Я как-то ставил в эвакуации, а Шостакович писал музыку. Мы обсуждали в письмах различные нюансы. Показать? Мой отец долго рылся в шкафу. Наконец он вытащил стандартного размера папку. Достал из нее узкий белый листок. Я благоговейно прочел: «Телеграмма. С вашими замечаниями категорически не согласен. Шостакович». Разговор с ученым человеком: – Существуют внеземные цивилизации? – Существуют. – Разумные? – Очень даже разумные. – Почему же они молчат? Почему контактов не устанавливают? – Вот потому и не устанавливают, что разумные. На хрена мы им сдались?! Летом мы снимали комнату в Пушкине. Лена утверждала, что хозяин за стеной по ночам бредит матом. Академик Телятников задремал однажды посередине собственного выступления. – Что ты думаешь насчет евреев? – А что, евреи тоже люди. К там в МТС прислали одного. Все думали – еврей, а оказался пьющим человеком. Нос моей фокстерьерши Глаши – крошечная боксерская перчатка. А сама она – березовая чурочка. Костя Беляков считался преуспевающим журналистом. Раз его послали на конференцию обкома партии. Костя появился в зале слегка навеселе. Он поискал глазами самого невзрачного из участников конференции. Затем отозвал его в сторонку и говорит: – Але, мужик, есть дело. Я дыхну, а ты мне скажешь – пахнет или нет… Невзрачный оказался вторым секретарем обкома. Костю уволили из редакции. Журналиста Костю Белякова увольняли из редакции за пьянство. Шло собрание. Друзья хотели ему помочь. Они сказали: – Костя, ты ведь решил больше не пить? – Да, я решил больше не пить. – Обещаешь? – Обещаю. – Значит, больше – никогда? – Больше – никогда! Костя помолчал и добавил: – И меньше – никогда! Тамара Зибунова приобрела стереофоническую радиолу «Эстония». С помощью знакомых отнесла ее домой. На лестничной площадке возвышался алкоголик дядя Саша. Тамара говорит: – Вот, дядя Саша, купила радиолу, чтобы твой мат заглушать! В ответ дядя Саша неожиданно крикнул: – Правду не заглушишь! Однокомнатная коммуналка – ведь и такое бывает. В ходе какой-то пьянки исчезла жена Саши Губарева. Удрала с кем-то из гостей. Если не ошибаюсь, с журналистом Васей Захарько. Друг его, Ожегов, чувствуя себя неловко перед Губаревым, высказал идею: – Васька мог и не знать, что ты – супруг этой женщины. Губарев хмуро ответил: – Но ведь Ирина-то знала. Моя дочка говорила: – Я тое «бибиси» на окно переставила. Я спросила у восьмилетней дочки: – Без окон, без дверей – полна горница людей. Что это? – Тюрьма, – ответила Катя. Наша маленькая дочка говорила: – Поеду с тетей Женей в Москву. Зайду в Мавзолей. И увижу наконец живого Ленина! – Буер? Конечно, знаю. Это то, дальше чего нельзя в море заплывать. Сосед-полковник говорил о ком-то: – Простите мне грубое русское выражение, но он – типичный ловелас. В Пушкинских Горах туристы очень любознательные. Задают экскурсоводам странные вопросы: – Кто, собственно, такой Борис Годунов? – Из-за чего была дуэль у Пушкина с Лермонтовым? – Где здесь проходила «Болдинская осень»? – Бывал ли Пушкин в этих краях? – Как отчество младшего сына А.С.Пушкина? – Была ли А.П.Керн любовницей Есенина?!.. А в Ленинграде у знакомого экскурсовода спросили: – Что теперь находится в Смольном – Зимний?.. И наконец, совсем уже дикий вопрос: – Говорят, В.И.Ленин умел плавать задом. Правда ли это? Случилось это в Таллине. Понадобилась мне застежка. Из тех, что называются «молнии». Захожу в лавку: – «Молнии» есть? – Нет. – А где ближайший магазин, в котором они продаются? Продавец ответил: – В Хельсинки. Некий Баринов из Военно-медицинской академии сидел пятнадцать лет. После реабилитации читал донос одного из сослуживцев. Бумагу пятнадцатилетней давности. Документ, в силу которого он был арестован. В доносе говорилось среди прочего: «Товарищ Баринов считает, что он умнее других. Между тем в Академии работают люди, которые старше его по званию…» И дальше: «По циничному утверждению товарища Баринова, мозг человека состоит из серого вещества. Причем мозг любого человека. Независимо от занимаемого положения. Включая членов партии…» Некто гулял с еврейской теткой по Ленинграду. Тетка приехала их Харькова. Погуляли и вышли к реке. – Как называется эта река? – спросила тетка. – Нева. – Нева? Что вдруг?! Мемориальная доска: «Архитектор Расстрелян». Осип Чураков рассказал мне такую историю: У одного генеральского сына, 15-летнего мальчика, был день рождения. Среди гостей преобладали дети военных. Явился даже сын какого-то маршала. Конева, если не ошибаюсь. Развернул свой подарок – книгу. Военно-патриотический роман для молодежи. И там была надпись в стихах: "Сегодня мы в одном бою Друг друга защищаем, А завтра мы в одной пивной Друг друга угощаем!" Взрослые смотрели на мальчика с уважением. Все-таки стихи. Да еще такие, можно сказать, зрелые. Прошло около года. И наступил день рождения сына маршала Конева. И опять собрались дети военных. Причем генеральский сын явился чуть раньше назначенного времени. Все это происходило на даче, летом. |