Онлайн книга «Человеческая гавань»
|
— Скажи, а я теперь тоже привязан к Думаре? — Может быть. Но это знаешь только ты. — Откуда? Как мне узнать? — Ты уже знаешь. Симон медленно кивнул. Он вспомнил, как лежал тогда на дне моря. Да, он тоже, как и они, принадлежал морю. Наверное, уже давно. — Кое — что случилось, — сказала Анна — Грета. — Мы сегодня говорили на встрече о Сигрид. Мы знаем, что такого никогда не было раньше. Чтобы кто — то… возвращался обратно. А Сигрид — вернулась. — Она же была мертвая. Что значит «она вернулась»? — Да, но все же. Раньше такого никогда не бывало. — И что это значит? Анна — Грета похлопала его по коленке: — Вот это мы и собирались обсудить. Но нам помешали. Симон зевнул. Он попытался было сформулировать следующий вопрос, но Анна — Грета опередила его: — Я хочу задать тебе один вопрос. Симон опять зевнул и помахал рукой перед ртом, как бы показывая, что, вообще — то, он не хотел зевать, просто никак не мог удержаться. Анна — Грета села на диван и обняла его. Затем она посмотрела ему прямо в глаза и спросила: — Ты женишься на мне? Симон, как ни старался, не смог сдержать еще один зевок. Он поднял руки и с трудом выговорил: — Все. Больше не могу. Об этом мы поговорим завтра. На что ты смотришь? Что ты видишь? Андерс проснулся от незнакомого запаха и непривычных звуков. Пахло кофе, а на кухне кто — то ходил, выдвигал ящики и открывал шкафы. Он остался в постели, сделав вид, что все в порядке. Как прекрасно: на кухне кто — то варит кофе и готовит завтрак. Он сложил руки на животе и посмотрел в окно. На голубом небе облака, середина октября, холодный день. Сесилия готовит завтрак. Майя сидит на кухне и играет во что — то. Он лежит в постели Майи. Дальше воображение работать отказывалось. Андерс посмотрел на свои пальцы — грязные ногти, кутикула вся черная. Он нагнулся, достал из — под кровати бутылку разбавленного вина и сделал глоток. Надо вернуться к реальности. Ночное волнение улеглось. Рассказы Элин о Хенрике и Бьерне звучали достаточно пугающе ночью, но теперь, при свете дня, они не имели никакого значения. Андерс выбрался из постели. Пол под босыми ногами был холодный, почти ледяной, и он надел носки и футболку, натянул джинсы и пошел на кухню. Элин расставляла на столе сыр и хлеб. Она улыбнулась и пожелала ему доброго утра. В ясном утреннем свете, падающем из окна кухни, она выглядела просто ужасно. Он промямлил что — то в ответ, достал новую бутылку вина из кладовки и сделал пару глотков. Элин смотрела на него. У него заболела голова, и он потер виски. — Ты алкоголик? — спросила она просто. Андерс усмехнулся: — Да, я пьяница, а ты уродина. На самом деле я могу бросить пить, когда захочу. Я просто не хочу, поняла? Наступила тишина, как и хотел Андерс. Он налил чашку кофе и посмотрел на часы. Было уже больше одиннадцати. Он спал дольше обычного. Несмотря на свои попытки бегства, Элин все же дала ему возможность выспаться. Он выпил несколько глотков кофе и посмотрел на нее. Головная боль утихла, и ему стало стыдно. Элин осторожно ела бутерброд, отламывая маленькие кусочки. Он хотел что — то сказать, но промолчал. Он допил кофе и налил ей чашку, одновременно думая о том, что она вряд ли сможет пить горячее. Свою чашку он поставил в раковину и сказал: — Спасибо за кофе, очень вкусно. Элин кивнула и сделала осторожный глоток. Выглядела она ужасно. Ей было всего тридцать шесть, а казалось, что все шестьдесят. — Пойду проверю почту, — сказал Андерс. Он вышел из кухни и натянул свитер. В дверях он оглянулся и посмотрел на Элин. Она по — прежнему сидела около стола. У Андерса сжалось сердце. Ему почудилось, что вокруг Элин клубится туман одиночества. Около крыльца так и валялся клоун, завернутый в полиэтиленовый пакет. Андерс схватил его и отнес к поленнице, где просто швырнул на землю. Воздух был прозрачным и холодным, и все ужасы ночи исчезли. Андерс с удовольствием посмотрел на наколотые дрова, засунул натруженные руки в карманы и пошел к деревне. По крайней мере, хоть что — то сделал, думал он. А иначе просто апатия… Лучи солнца прорвали тьму, море сияло, начинался новый день. Конечно, ночью все выглядело совершенно по — другому. Андерс открыл старый почтовый ящик. Он думал, что там привычно ничего не окажется, но там был какой — то желтый конверт. Проявленные негативы и фотографии. Они прислали фотографии! Он взвесил конверт в руке. Тот был легче и тоньше, чем Андерс ожидал. Он разорвал конверт. Ему не хотелось домой, там была Элин, а он хотел остаться один с этими фотографиями. Сколько тут фотографий? Десять? Одиннадцать? Он не помнил. Глубоко вздохнув, он осторожно вынул небольшую пачку. Любимые мои… Сначала пара довольно плохих фотографий Смекета, а затем они все вместе по пути на маяк… на фоне маяка, краснощекие, Сесилия положила руку на плечо Майе. Несколько фотографий тех двух близких людей, которые были смыслом его жизни и которые теперь исчезли. Разные фотографии, на которых они запечатлены в разных позах, в разных ракурсах, портреты, пейзажи. В горле вырос комок. Андерсу стало трудно дышать. Как такое может быть, что они далеко, что они больше не с ним? Слезы брызнули у него из глаз, он обхватил голову руками. Фотографии рассыпались, и он подумал: Если бы был способ… Если бы был способ — оживить людей с фотографии, чтобы они стали настоящими. Чтобы они оказались с ним, рядом! И он никогда бы больше с ними не расставался. — Хоть бы так было, — бормотал Андерс, — хоть бы так было… Наконец он вытер слезы и снова взял в руки фотографии. Странно… Он перебрал снимки. На всех Сесилия послушно смотрела в объектив, на одной фотографии она улыбалась своей доброй улыбкой, но Майя на той же фотографии смотрела куда — то влево. Андерс еще раз изучил снимки. На всех них Майя смотрела куда — то — в определенную точку. Даже тогда, когда он снимал ее крупным планом, она смотрела влево. Папа, что это такое? Что ты имеешь в виду? Там. На льду. Что там такое? Посмотри! Вдали Ховастен возвышался темной глыбой. Андерс приблизил фотографию к глазам. Контуры Ховастена стали яснее, но ничего особенного он не увидел. Что она такое увидела? Что там было? |