Онлайн книга «Командировка в лето»
|
— Ну, Глеб, не звизди. Не может такого быть, чтоб хоть какую фиговинку не прижал под первый репортаж… — Дашь два сюжета? Сразу предупреждаю: один для меня важнее. Это — комментарий. — А второй? — Второй? Второй — та самая бомбочка. Которую ты так хочешь. Интервью с пленным «финансистом». Он там та-а-акие фамилии называет… — Крутые фамилии? — Ой, Ленка… Ой-ой-ой, какие крутые… Правда, не из Москвы, из регионов. Тех, кто ему закупки осуществлять помогал… — Ни фига себе… Оружие? Глеб засмеялся. — Какое, к чертям, оружие, Скворцова. Оружие они у любого прапора, что на складе сидит, купить могут. Опять же, дружественная Грузия недалече, там с оружием вообще перебор. От Союза наследие осталось незабвенного. Генацвале пристроить по сходной цене все что угодно — всегда пожалуйста… С деньгами недобор. Так что оружие для них — не проблема. Са-а-авсем не проблема. А вот как тебе присадочки, увеличивающие октановое число самопального бензина? Подлил такой немного в самопал, и — нормальный «семьдесят шестой». Можешь спокойно отдавать на любую заправку по всей немерено громадной и довольно хреново контролируемой территории Российской Федерации… А такие присадочки только у нас, в России, купить можно. Причем исключительно у очень больших дядь. И исключительно за ну, о-о-очень большие деньги… — Та-а-ак… Любопытно… А что дают боевикам эти самые присадочки? Глеб удивленно поднял бровь домиком. — Скворцова, ты меня иногда просто удивляешь… вроде ведь неглупая девка… Как ты думаешь, откуда эти орлы бабло на войну-то берут? От международных террористов, что ли? Это, дорогая моя, объяснение для обывателя… А вот бензинчик самопальный, да еще и с присадочками, после которых его не так просто от заводского отличить, да с нормальным октановым числом, да при наличии нежного друга Аушева, который, хоть теперь вроде никем не числится, но связи-то, связи! Или ты думаешь, он Масхадову покойничку за красивые глазки «хаммеры» на день рождения дарил? Покупая их на скромную чиновничью зарплату? Да они караванами бензовозы в Россию до войны фигачили! И сейчас… фигачат… со всего Кавказа… когда с федералами договориться удается… Там, знаешь ли, тоже не только рыцари без страха и укропа встречаются… — А органы не наедут? Нарушение тайны следствия, то-се? Глеб хмыкнул, потянулся за очередной сигаретой. — Нервная ты какая-то, Ленка, стала… Или в политику играешь? Типа — здесь можно, а здесь — низзяа-а… Здесь могут по попке нащелкать, с тепленького местечка подвинуть… Скворцова, посмотрев на него неожиданно зло, резко встала и, вырвав из его пальцев незажженную сигарету, с размаху запулила ее точнехонько в урну. — Заколебал здесь курить. Дышать нечем. И вообще, господин военный обозреватель, можете купить себе барабан и возглавить колонну идущих на хер. Мне, между прочим, твой материал у Главного визировать. А правила игры ты не хуже меня знаешь, Робин Гуд хренов… Глеб встал. Медленно, со вкусом, потянулся. Потом подошел к урне, достал оттуда чудом не сломавшуюся сигарету, закурил. Подошел к звезде вплотную, вынуждая ее смотреть себе в глаза. Снизу вверх, как положено. — «Быстро поднятая сигарета не считается упавшей», — как говаривал один мой приятель, а он в этом самом деле толк понимал… А теперь послушай меня ты, звезда хренова. Если еще раз попытаешься повысить на меня голос, да еще с употреблением… нда… гкхм… ненормативной лексики, — я на тебе не женюсь. Никогда. Потому что половина твоей звездности — это то, что мы из тебя с Рафиком на пару слепили. Или забыла, кто тебя, соплю журфаковскую, на телек привел? А правила игры я и вправду получше тебя знаю. Поэтому попросил откомментировать материал замгенпрокурора. Он дал добро. В прямом эфире. Ждет твоего звонка. Можешь красоваться, славу — дарю. На хрен она мне нужна, эта слава. Будем считать, что ты сама договорилась. Похоже, его самого эти недосягаемые дяди утомили. Вместе с покровителями. Поняла? Ленка не выдержала его взгляда. Отступила. Потерла виски. И вправду — что вызверился-то? Можно подумать, сам первый день на ящике… — Нда-а-а… Блин, и ты молчал? Ларин, я ошиблась, ты не мой будущий муж. Ты не слабее Князя. Ты такой же, как он. Брат-близнец. Сволочь. Скотина. Мачист хренов. И неизвестно еще, кто из вас об кого зубки пообламывает. Потому что ты — самый законченный сукин сын из всех, с кем я когда-либо сталкивалась… Ну, сунул девушку носом в говно, теперь доволен? Доволен, да? И неожиданно заплакала. Молча. Так плачут люди, которые потеряли что-то важное в этой жизни. Или кого-то… Глеб смутился и начал ее утешать. Как мог. Он и вправду понял, что виноват. Поэтому сначала попытался просто вытереть ей слезы. Тыльной стороной ладони. Потом губами. Шепча при этом всякие ласковые глупости. И когда их губы — сначала случайно — соприкоснулись, показалось — ничего страшного. Подумаешь. Но это — только сначала. А вот потом… Трусиков под узенькой юбочкой и вправду не было. И все и вправду было очень здорово. Так, как и должно было быть. До того момента, как дверь в кабинет ведущей вечернего выпуска новостей — почему-то без стука — открылась, и на пороге появилось широкое улыбающееся лицо Феди Кашина, в миру — дяди Федора. Когда-то Глебова однокашника по журфаковской «международке», а ныне заместителя коммерческого директора Канала. Бывает. Лицо, правда, ойкнуло и немедленно скрылось, но продолжать после этого было весьма затруднительно. Однако они-таки справились. Даже дверь на замок после вторжения закрыть не догадались. Не до того было. А потом, отдышавшись, привели себя в относительный порядок и снова расселись: он — в гостевое кресло, она — на свою любимую мягкую кожаную табуретку. Закурили. Ему пришлось встать, чтобы передать ей сигареты и поднести огненный язычок зажигалки. И расхохотались. Как детишки, нашкодившие в учительской. — Знаешь, Ларин, — сказала она, давясь дымом и смехом, — теперь ты, как честный человек, и вправду должен на мне жениться… Он пожал плечами. — Похоже, что действительно так… Коммерсанты наши теперь на говно изойдут, но всему Каналу доложат… На хер, на хер… Лучше и вправду жениться… Немедленно… |