Книга Обретение чуда [= Создатели чуда ], страница 24 – Дэвид Эддингс

– Буду счастлив, если примете маленький подарок в знак дружбы. Уж очень обидно, что вы мокнете под этим дождём! – предложил Силк.

– Вы очень добры, – поклонился стражник.

Несколько монет перешли из рук в руки, и фургоны двинулись в город без осмотра. С вершины холма Дарина выглядела величественным городом, но впечатление это рассеялось, когда копыта зацокали по мокрой мостовой. Дома оказались одинаковыми, некрасивыми и неуютными, улицы – грязными, усеянными мусором. Солёный запах моря смешивался с вонью дохлой рыбы, а лица спешивших по своим делам людей были мрачны и недружелюбны. Волнение Гариона куда-то ушло.

– Почему они такие несчастные? – спросил мальчик господина Волка.

– У них строгий, немилосердный бог.

– Какой бог?

– Деньги, – ответил Волк. – Деньги ещё хуже самого Торака – Не забивай мальчику голову всякой чепухой, – вмешалась тётя Пол. – Люди не так уж несчастны, Гарион. Просто им некогда Много важных дел, боятся, что опоздают, вот и всё.

– Мне бы не хотелось здесь жить, – решил Гарион, – мрачное, неприветливое место. Хотел бы я снова очутиться на ферме Фолдора, – вздохнул он.

– Да, есть места и похуже фермы, – согласился Волк.

Постоялый двор, выбранный Силком, находился у пристани, где запах моря, дохлой рыбы и гниющих водорослей чувствовался ещё сильнее.

Приземистое крепкое здание окружало множество сараев и конюшен. Как в большинстве подобных заведений, первый этаж был отведён под кухню и большую залу с рядами столов и большим очагом. На верхних этажах размещались комнаты для гостей.

– Неплохое место, – объявил Силк, подходя к фургонам после долгих переговоров с хозяином. – Кухня кажется чистой, а в спальнях не видно клопов.

– Я сама посмотрю, – решила тётя Пол, сходя с фургона.

– Как хотите, благородная дама, – вежливо поклонившись, сказал Силк.

Проверка тёти Пол продолжалась гораздо дольше; было уже почти темно, когда она вернулась во двор.

– Относительно чисто. Могло быть и хуже, – фыркнула она.

– Мы не собираемся оставаться здесь на зиму, Пол, – указал Волк, – самое большее несколько дней.

Не обратив на его слова ни малейшего внимания, она объявила:

– Я велела принести воду в наши комнаты. Пойду вымою мальчика, пока вы с остальными распряжёте и покормите лошадей. За мной, Гарион.

Она повернулась и направилась в дом. Гарион от всей души желал одного: чтобы его перестали называть мальчиком. В конце концов, имя Гарион не так уж трудно запомнить, но было ясно: доживи он хоть до седых волос, всё равно останется для них мальчиком.

После того как лошадей завели в стойла и все умылись, наступило время ужина Еда, конечно, не могла сравниться со стряпнёй тёти Пол, но всё же это была не надоевшая репа. Гарион чувствовал, что в жизни не сможет больше взять в рот ни кусочка репы.

Поев, мужчины уселись в углу с кружками эля, и тётя Пол неодобрительно фыркнула – Гарион идёт спать, и я тоже! – объявила она – Постарайтесь не пересчитать носом ступени, когда будете подниматься.

Волк, Бэйрек и Силк расхохотались, но Дерник, как показалось Гариону, выглядел несколько смущённым.

На следующий день господин Волк и Силк ушли рано утром и отсутствовали целый день. Гарион вертелся поблизости, надеясь, что его тоже пригласят прогуляться, но не дождался; поэтому, когда Дерник сошёл вниз приглядеть за лошадьми, увязался за кузнецом.

– Дерник, – начал он после того, как лошади были накормлены, напоены и кузнец осматривал их копыта, проверяя, нет ли трещин и не потеряны ли подковы, – тебе всё это не кажется странным?

Дерник осторожно опустил ногу терпеливой лошади.

– Что всё, Гарион? – серьёзно спросил он.

– Ну вообще всё, – неопределённо ответил Гарион, – это путешествие, Бэйрек и Силк, господин Волк, тётя Пол – словом, всё. Иногда они беседуют, думая, что я не слышу, и говорят вроде бы о важных вещах, но я никак не пойму, убегают ли они от опасности или, наоборот, ищут кого-то.

– Я и сам не знаю, Гарион, – признался Дерник. – Многие вещи оборачиваются совсем не тем, чем кажутся, – совсем не тем…

– Ты не считаешь, что тётя Пол сильно изменилась? – спросил Гарион. – Я имею в виду, с ней теперь все обращаются как со знатной дамой, и ведёт она себя тоже по-другому с тех самых пор, как мы покинули ферму Фолдора.

– Мистрис Пол и в самом деле благородная дама, – ответил Дерник. – Я всегда знал это.

В голосе кузнеца звучали почтительные нотки, как всегда, когда он говорил о тёте Пол, и Гарион знал: бесполезно убеждать Дерника, что в поведении и манерах тёти Пол появилось нечто необычное.

– А господин Волк? – спросил мальчик, пытаясь изменить тактику. – Ведь я всегда считал его просто старым сказочником.

– Ну нет, он не кажется обыкновенным бродягой. Думаю, нам выпала честь встретить очень значительных людей и помочь им выполнить важную миссию. Таким простым людям, как мы с тобой, лучше не задавать лишних вопросов, а держать глаза и уши открытыми.

– Когда всё кончится, ты вернёшься на ферму Фолдора? – осторожно спросил Гарион.

Дерник немного подумал, оглядывая залитый дождём двор.

– Нет, – тихо сказал он наконец, – пойду за мистрис Пол, пока она позволит сопровождать себя.

Повинуясь внезапному импульсу, Гарион дотронулся до плеча кузнеца;

– Всё будет хорошо, Дерник.

– Будем надеяться, – вздохнул кузнец и снова занялся лошадьми.

– Дерник, – спросил Гарион, – ты знал моих родителей?

– Нет. Впервые увидел тебя ещё совсем маленьким на руках мистрис Пол.

– Какой она была тогда?

– Рассерженной. Никогда ещё не видал такого гнева Она поговорила с Фолдором и прямиком отправилась на кухню. Ты знаешь Фолдора – он никогда никому не отказал в приюте. Сначала она только помогала, но это длилось недолго: старая повариха растолстела, обленилась и наконец уехала к младшей дочери.

После этого мистрис Пол и стала всем заправлять.

– Она была тогда гораздо моложе, правда? – спросил Гарион.

– Нет, – задумчиво покачал головой Дерник, – мистрис Пол с годами не меняется. Выглядит точно так же, как в первый день появления на ферме.

– Тебе это кажется. Все стареют.