Онлайн книга «Золотая струна для улитки»
|
– Вас покатать? – Марат склоняется в учтивом поклоне. Зонтик приподнимается. Обладательница рыжих кудряшек опускает глаза и чуть заметно кивает. – Sí. Лодка скользит по зеркальной глади воды. Марат гребет без усилий. Андреа подставляет солнцу лицо, жмурится, мечтательно улыбается. Впервые за долгое время она ни о чем не думает. Как хорошо! Но равновесие нарушается. – Ты долго была замужем? – Марату нужно знать, насколько прочно прошлое держит ее? Готова ли она захлопнуть одну дверь, чтобы открыть другую? И с каким багажом Андреа готова расстаться на привокзальной площади, а какой собирается взять с собой в поезд? И захочет ли она ехать с ним в одном купе? Ведь СВ Марат предложить не может, Андреа придется стать третьим пассажиром в его жизни. – Мы были вместе почти десять лет. – Она познакомилась с мужем, он расстался с Марийкой. – А дети? У тебя есть? – Зачем он задал этот вопрос? Помнит же количество бутылок в витрине сеньора Санчеса. – У нас есть ребенок. – Андреа гордо раскладывает перед Зоей стопку фотографий маленького Пабло. – Правда, хорошенький? – Просто прелесть, – кивает подруга, которую совершенно не волнуют маленькие дети, тем более детдомовские. – Смотри. А это он мне нарисовал. Зоя рассматривает альбомный лист: домик с кривой крышей, солнышко, тропинка, на тропинке два человечка, один побольше, другой поменьше. На палочке-туловище большого человечка – какой-то треугольник. – Что это? – Юбка. – Неужели Зое не понятно? – Картина называется «Я и моя мама». – А-а… Когда вы его забираете? – Суд через три месяца. Но я езжу к нему каждую неделю. Мы играем, гуляем, я его даже читать у… – Новый год где встречать будете? – Зоя неисправима. Не может поддерживать не интересующий ее разговор. – У моих, в Мадриде. Решили съездить. Когда теперь выберемся куда-то вдвоем, – Андреа любовно целует детский носик на фотографии. – Конечно, – вздыхает Зоя. Подруга, по ее мнению, совершенно погрязла в материнстве. – У вас же теперь дети… – Дети? – задумчиво переспрашивает Андреа. А у Марата есть дети? Сколько ему? Тридцать шесть? Тридцать восемь? Если нет, то уже пора бы. Но за этим к Андреа обращаться не стоит. – Нет. Марат бросает весла, берет ее ладошку, подносит к губам. Как вышло, что неделю назад эта женщина выводила его из себя одним своим появлением, а теперь он хочет только одного: прожить с ней всю жизнь? Андреа не отнимает руки, не отворачивается, не отводит глаз. Марат перетягивает ее на свою лавочку, прижимает к груди. Он думает, что похож на Хуана Гальярдо, сжимающего в объятиях прекрасную донью Соль. Но кому, как не Андреа, знать, что он обнимает Кармен? [45] – Родишь мне? Андреа вздрагивает и каменеет. – Марат?! – Он оборачивается. Изумление, восторг, ликование. Марат вскакивает и чуть не переворачивает лодку. Из соседнего суденышка им машет и тоже чуть не выпрыгивает в воду мужчина. – Давай, рули скорее к берегу! – Это Антон. Мой давний товарищ. Играли вместе в Москве в оркестре, – поясняет Марат Андреа, энергично разрезая воду веслами. Андреа кивает. Она счастлива. Неожиданная встреча позволила на время отложить неизбежный отрицательный ответ. – Это просто фантастика, старина! – приятель хлопает Марата по плечу. У него большие руки, мощные плечи, бычья шея. Больше похож на борца, а не на музыканта. «Наверное, трубач», – решает Андреа. – Где ты? Как ты? – Да я… – тянет Марат, – знаешь, как-то никак. А ты где трубишь? «Угадала!» – Да я через полгода после того, как ты в Бишкек сорвался, сбежал из «Музыкантов». – Знаю. Мне сказали, ты в Америку подался, координат не оставил. – Это ты ничего не оставил. Укатил в свой Кыргызстан и привет. – Я вернулся. – А я нет, – гогочет Антон. – Слушай, такое дело… Прости, без обиняков. Мне тебя сама судьба послала. Ты сейчас где палочками машешь? – Да, в общем, нигде. – То есть никаких контрактных обязательств, сорванных премьер и скандалов? – Никаких. А что? А то, что Марату незамедлительно предлагается встать за пульт управления американским молодым, но очень перспективным оркестром, гастрольный график которого расписан на несколько месяцев вперед. – Представляешь, второго дирижера у нас пока нет, а первый, идиот, сел вчера на горный велосипед. Хобби у него такое! Расслабляется после концертов! – Антон гневно двигает бровями, раздувает ноздри. – Ну, и покатался. Правая нижняя конечность в трех местах сломана, а послезавтра нас уже во Франции ждут. Так что решайся, друг! И как это вообще возможно? Ты – и не дирижируешь? Андреа изучает Марата. У него горят глаза, дрожат руки, рот растянут в безвольной, растерянной, непонимающей улыбке. – Только времени думать нету. С тобой же еще надо контракт оформлять, визовый вопрос решать быстренько. Так что давай: да или нет? – настаивает Антон. Да или нет? Да или нет? Тем, кто в Москве, все равно, где Марат: в двадцати километрах или в трех тысячах. Все равно они его почти не видят. Они привыкли ждать. А станет ли ждать Андреа? – Поедешь со мной? Где-то она уже это слышала. Поехать? И обмануть его ожидания? Марату предлагают весь мир. Возвращение, возрождение, реинкарнацию. А что может предложить Андреа? Только себя. Она бы спросила Марата. Ему больше ничего и не надо. Только она может возродить его. Зачем ему этот мир без нее? Но Андреа об этом не думает. «Родишь мне?» – вспоминает она и тут же отвечает: – Нет. Музыка уже забрала у Марата Марийку. Он не отдаст ей Андреа. – Тогда я возвращаюсь с тобой! – Решительный голос, но потухший, разочарованный взгляд. «Зачем? – мысленно спрашивает Андреа. – Чтобы работать сторожем и винить меня в упущенных возможностях?» «Возвращаюсь, чтобы быть с тобой, чтобы жить, чтобы дышать». «Его жизнь – музыка». «Моя жизнь – ты». Андреа смотрит в глаза Марата. Одно ее слово – и Антон исчезнет из его жизни также внезапно, как появился. – Тебе не надо со мной возвращаться. – Я сам решу, что мне надо. Вопрос, надо ли это тебе. «Надо! Очень надо! Ужасно надо!» – Не надо… 20
– Не надо, Анечка! Ну, не надо, прошу вас! |