Онлайн книга «Анук, mon amour…»
|
– Я не хочу этого слышать. – В нашем случае лучше уж расстаться вечером, чем утром. А еще лучше – расстаться сейчас. – Нет. – Это не значит, что мы не будем видеться. Просто вам нужно остыть. А мне – взять себя в руки. Вы ведь не обидитесь, Кристобаль? Не обидитесь на свою старую Линн? Линн и правда старая. Сейчас она выглядит даже старее, чем обычно. Морщины у глаз, сухие тонкие губы, склеротические прожилки на щеках – и все же от ее лица невозможно оторваться. – Смотрите, еще одна… Я не сразу понимаю, что она говорит об улитке. Улитка приютилась на рычаге переключения скоростей, весь он – в липкой слизи. – Мы сейчас избавимся от нее, Линн. Вторую улитку постигает участь первой, она летит в приоткрытое стекло, дождь кончился. – По-моему, дождь кончился, – говорит Линн. – Да. – Я отвезу вас домой. – А как же кофе? Мы ведь хотели выпить кофе… – Не сегодня. Завтра, послезавтра – когда угодно. Но не сегодня. Нет, Линн. Так просто тебе от меня не отделаться. Все, что ты хочешь, – забросать ветками провал, пропасть, темноту, притаившиеся за сандаловыми стволами. Забросать, чтобы я и думать о них забыл, ничего не выйдет, Линн. – Я отвезу вас домой, Кристобаль. – Нет, это я вас отвезу домой. Я беспокоюсь о вас, Линн. – Мне приятно, но… – Никаких «но». Разве вы откажете мне в такой малости?.. – Хорошо, – сдается Линн. …Остаток вечера и первую половину ночи я провожу у букинистического. Я сторожу Линн, она не должна уйти, она никуда от меня не денется. Жалюзи на окнах безнадежно опущены, как и во времена Эрве Нанту, на двери висит табличка «FERME», Линн закрыла свое рубиновое сердечко и для меня. Мой мобильный звонит почти непрерывно, но номера, которые высвечиваются, вовсе меня не устраивают: Мари-Кристин, ее секретарша Николь, снова Мари-Кристин, Жак Дамьен по кличке Маджонг, еще и еще раз Жак. Я и забыл, что Маджонг существует. Маджонг, девятнадцатилетний гений с повадками закоренелого героинщика, с золотой фиксой в пасти, с проплешиной на затылке (проплешина украшена татуировкой женских половых губ), долговязый худющий Маджонг, дальний родственник Мари-Кристин. Мари-Кристин утверждает, что ее троюродная сестра прижила Маджонга с бродячей собакой – и я почти готов этому поверить. В нашу первую с ним встречу (Мари-Кристин пригласила его в респектабельный «Ле Режанс», ничем иным, как временным помутнением сознания, объяснить это невозможно) – в нашу первую с ним встречу он весело отрыгивал и пускал газы, он так и норовил ущипнуть за задницу официанток и облапать саму Мари-Кристин, за что едва не схлопотал в табло. После этого Маджонг обозвал «тетю Мари» буржуазной пидораской, меня – буржуазным пропидором и наконец-то успокоился. Мне нравится Маджонг. Еще бы он мне не нравился. Маджонг – химик от бога (подозреваю, что шелудивый блохастый бог Маджонга – зрелище не для слабонервных), Маджонг – единственный, кто сразу же поверил в «Salamanca»; Мари-Кристин отнеслась к идее создания парфюмерной линии настороженно, но деньги все-таки дала. Мобильный звонит, не переставая, от этого у меня лопается и без того некрепкая, одурманенная шафраном и иланг-илангом голова. Лучше ответить. – Привет, рыло, – Маджонг не изменяет себе даже по телефону. – Ну что еще случилось? – Она готова. – Кто? – Я все еще не могу взять толк, о чем говорит мне Маджонг. – Проснись, пропидор буржуазный!.. «Salamanca», вот кто. Кажется, Маджонг говорит о духах, над которыми мы корпели последние два месяца. Почти в кустарных условиях, в маленькой лаборатории на окраине Парижа. – Ну? – Ты разве не понял, рыло? Духи готовы, и я уже опробовал их на Лулу. Лулу – подружка Маджонга, не то филиппинка, не то тайка, миниатюрное создание, такое же порочное, как и сам Маджонг. Если уж мать Маджонга согрешила с бродячей собакой, то в случае с Лулу без приблудной змеи не обошлось. – И что? Мой вопрос провоцирует лавину отчаянно-веселой ненормативной лексики с вкраплениями китайского, русского, португальского, хинди, пушту и фарси, Маджонг умеет ругаться на тридцати семи языках, это его фишка. – Она дала мне три раза и еще один – в задницу. И обещала привести подружку с сиськами шестого размера. Она в восторге. – От чего? – От духов, рыло. А еще приезжала моя тетка и твоя сучка Мари. Она в восторге тоже. Мы будем богатыми, старичок, мы огребем кучу башлей. Вот и сбудется моя вонючая мечта, а то она меня уже совсем задрала… Вонючая мечта Маджонга – красный спортивный «Ягуар» с откидным верхом. И бейсбольная бита. Вонючая мечта Маджонга – ездить на «Ягуаре» и крошить битой черепа зазевавшихся прохожих, «буржуазного стада», как выражается Маджонг. Времяпровождение такое же экстремальное, как и секс с прокаженной, как выражается Маджонг. Мне он нравится, сукин сын. – Давай, подтягивайся, рыло. И прихвати пару бутылок водки, а лучше три. Обмоем это дело!.. – Я не смогу приехать, парень. Несколько секунд я слышу только мрачное сопение. – Ты что, парень? – на этот раз Маджонг обходится без «рыла», так велико его удивление. – …Ты что? Ты разве не понял? Духи готовы. Твоя гребаная «Salamanca» наконец-то доведена до ума… – Я понял. – Ну? – Я не приеду. «Salamanca» больше не интересует меня. Цветок лотоса увял, жженый мед потерял всю свою привлекательность, жимолость может украсить собой разве что гербарий первоклассника. – Да что с тобой случилось? – Маджонг все еще не может успокоиться. – Кое-что, – и кто только тянет меня за язык? – У меня появилась идея новой композиции. – Вот и обсудим… – Нет. Она еще не сформирована до конца. – Да брось ты… – Я не приеду. – Что-то ты темнишь, рыло. Я всегда говорил, что с тобой нужно держать ухо востро. Прямо как в сортире пидор-клуба. А то зайдешь просто поссать, а тебе тотчас сунут елду в жопу. – Ты бывал в сортире пидор-клуба? – Да ты что?! – возмущается Маджонг. – Ненавижу пидоров!.. – Вот и спи спокойно. На другом конце снова слышно сопение. – Я не понимаю, хоть убей… Ты же бредил этими херовыми духами… |