Книга Часовые Запада, страница 66 – Дэвид Эддингс

- Да, немного.

- А все потому, что я чувствую себя огромной и страшной.

- Это пройдет, Сенедра.

- Иногда я жалею, что люди не откладывают яиц, как птицы.

- Мне все же больше нравится старый проверенный способ, моя милая. Да и потом, мне кажется, ты вряд ли усидела бы в гнезде.

Ирастайд в этом году прошел тихо. Празднования на Острове были искренними, но не шумными. Казалось, все население Ривы затаило дыхание, ожидая более значительного повода для торжества. Зима оказалась щедрой на снег и морозы. Примерно через месяц после Ирастайда наступила недолгая оттепель - на день или два, а затем снова воцарилась стужа, превратившая намокшие сугробы в ледяные кирпичи. Медленно тянулись недели; все ждали.

- Нет, ты только посмотри! - однажды утром сердито сказала Сенедра Гариону.

- Куда, дорогая? - ласково спросил он.

- Туда! - Она с раздражением указала в окно. - Опять снег идет. - В ее голосе звучала осуждающая нотка.

- Я не виноват, - ответил он, словно оправдываясь.

- Разве я тебя обвиняю?

Она неуклюже повернулась, чтобы посмотреть на него. Из-за ее маленького роста увеличившийся живот казался еще больше, а иногда она нарочно выпячивала его навстречу Гариону, словно обвиняя мужа в появлении этого уродства, испортившего ее фигуру.

- Я просто хочу сказать... - Она замолчала на середине фразы, и лицо ее приняло странное выражение.

- С тобой все в порядке, дорогая? - спросил Гарион.

- Не говори мне, Гарион... Я... - Она опять замолчала. - Ой... - сказала она шепотом.

- Что такое? - Он вскочил.

- О боги, - сказала Сенедра, кладя руки на поясницу. - Ой, мама, ой, мама...

- Сенедра, я ничего не понимаю. В чем дело?

- Наверное, мне лучше лечь, - произнесла она отсутствующим тоном. Она величаво заковыляла прочь из комнаты и вдруг остановилась на пороге. - Мама, - снова повторила она. Лицо ее побледнело, и ей пришлось опереться на спинку стула, чтобы не упасть. - Я подумала - было бы хорошо, если бы ты послал за госпожой Польгарой.

- Это уже... Я хотел сказать... ты...

- Не болтай, Гарион. Открой дверь и позови тетушку Пол.

- Ты хочешь сказать, что...

- Я не хочу, Гарион, я уже говорю. - Она вразвалку подошла к дверям спальни и снова остановилась, тяжело дыша. - О боги всемогущие! - вырвалось у нее из уст.

Гарион, спотыкаясь, подошел к двери и распахнул ее.

- Позови госпожу Польгару! - сказал он всполошившемуся часовому. - Немедленно! Бегом!

- Да, ваше величество! - ответил тот и, бросив копье, поспешил исполнить приказание.

Гарион захлопнул дверь и кинулся к Сенедре.

- Могу я что-нибудь сделать? - спросил он, нелепо размахивая руками.

- Помоги мне лечь, - сказала она ему.

- Лечь! - воскликнул он. - Ну конечно! - Он схватил ее за руку и потянул за собой.

- Что ты делаешь?

- Кровать! - выпалил он, указывая на их королевское ложе под бархатным балдахином.

- Я знаю, что это такое, Гарион. Помоги мне. Не надо меня дергать.

- А! - Он поднял ее на руки и неловко пошел к кровати, глядя перед собой широко раскрытыми глазами; мысли его путались.

- Поставь меня, ты, большой дурак!

- Лечь, - напомнил ей Гарион, вкладывая в одно слово все свое красноречие. Он осторожно поставил ее на ноги и бросился вперед. - Отличная кровать, - произнес он, призывно похлопывая по покрывалу.

Сенедра закрыла глаза и вздохнула.

- Дай пройти, Гарион, - терпеливо сказала она.

- Но...

- Почему бы тебе не зажечь огонь?

- Что? - Он, ничего не понимая, оглядывался по сторонам.

- Разожги камин. Это такое углубление в стене, где горит огонь. Положи туда еще дров. Ведь нам надо, чтобы ребенку было тепло и хорошо, правда?

Она добралась до кровати и прислонилась к ней.

Гарион бросился к камину и остановился на полпути, тупо глядя на него.

- Что опять?

- Дрова, - ответил он. - Кончились дрова.

- Принеси из другой комнаты. Какую замечательную мысль она сейчас изрекла! Он с благодарностью посмотрел на нее.

- Пойди в другую комнату, Гарион, - сказала Сенедра, медленно и четко произнося каждое слово. - Возьми немного дров. Принеси их сюда. Положи их в огонь. Ты все понял?

- Да! - радостно воскликнул он. Он кинулся в другую комнату, схватил там полено и побежал обратно.

- Дрова, - сказал он, гордо поднял полено над головой.

- Очень хорошо, Гарион, - Сенедра с трудом забиралась в постель. - А теперь положи его в огонь, сходи и принеси еще.

- Еще, - согласился он, бросая полено в огонь, и снова поспешил к двери.

Когда он опустошил корзину для дров в гостиной - а за один раз он приносил по одному полену, - то остановился, растерянно оглядываясь вокруг, пытаясь решить, что же делать дальше. На глаза попался стул. Если ударить стул о стену, рассудил он, получатся вполне подходящие полешки.

Дверь открылась, и вошла Польгара.

- Ты что собрался делать с этим стулом? - требовательно спросила она.

- Дрова, - ответил он, помахивая увесистым предметом меблировки. - Нужны дрова - чтобы огонь горел.

Она посмотрела на него, одновременно разглаживая свой белый передник.

- Ясно, - сказала она. - И его туда же. Поставь стул, Гарион. Где Сенедра?

- В постели, - ответил он, с сожалением опуская полированный стул. И тут его лицо осветилось. - Ребенок, - сообщил он.

Она завела глаза к потолку.

- Гарион, - начала она осторожно, словно разговаривала с ребенком, - Сенедре слишком рано ложиться в постель. Ей надо ходить, все время двигаться.

Он упрямо помотал головой.

- В постели, - повторил он. - Ребенок. - Он огляделся и снова взял стул.

Польгара вздохнула, открыла дверь и поманила часового.

- Молодой человек, - сказала она ему, - почему бы вам не отвести его величество во двор возле кухни? Там большая куча дров. Дайте ему топор, чтобы он мог наколоть поленьев.