
Онлайн книга «Хрустальная ловушка»
— Мне очень жаль… Марк молчал, глядя в одну точку. Сейчас он выглядел гораздо более безумным, чем Ольга. — Наверное, я бы поступил точно так же, если бы хотел спасти любимую женщину… Когда вы узнали о том, что произошло? — Я не знаю… Когда увидел ее окровавленную одежду. И перепачканные руки… Тогда я подумал, что это не может закончиться хорошо. А потом пришли вы. С этой чудовищной новостью об убийстве… Но я не мог… Не мог предать ее. Вы рассказали обо всем. О том, как был убит Игорь. Я понял, что это действительно она. Господи, зачем только он приехал? Я говорил вам, я заказал билеты на самолет. Если бы Инка не разбилась, все было бы совсем по-другому. Он бы не прилетел… Господи, ведь это же я вызвал его. Своими руками подписал ей смертный приговор. Ей и себе. — Не стоит винить себя, Марк. Вы ни в чем не виноваты. Все равно это проявилось бы — раньше или позже. — Но не было бы убийства… Я показал бы ее лучшим врачам, я положил бы ее в самую лучшую клинику. Я заплатил бы любые деньги, только бы она была здорова. Я пошел бы и набольшее… — А вы и пошли. Зачем вы попытались свалить всю вину на Инессу? Вы ведь умный человек, Марк. Вы понимаете, что то, что группа не приехала, — это чистая случайность. Как только бы она здесь появилась, все стало бы на свои места. Ее отпечатки на ноже, кровавый след на стене в комнате… Вы бы все равно ее не спасли. — Не знаю. Я потерял голову. — Когда вы излагали мне версию о причастности к преступлению Инессы Шмариновой, вы вовсе не выглядели растерянным. Ваша версия была безупречной… Во всяком случае, она выглядела вполне правдоподобной. Единственно правдоподобной в сложившихся обстоятельствах. — Я просто знал, что в ванной комнате сидит моя жена, которая никак не может смыть кровь. Я должен был защитить ее. Ведь Игорю уже ничем нельзя помочь. — Боюсь, что и Ольге уже ничем нельзя помочь. — Нет. Ее должны вылечить… У нас же есть врачи. Есть препараты… — Даже если бы это произошло, даже если бы ее вылечили, — она ведь навсегда будет травмирована этим убийством. — Но вы должны понять, она не ведала, что творила. А когда узнала об этом — сама ужаснулась. Вы знаете, что такое каждый день ожидать этого ее страшного беспамятства? Этого раздвоения личности. Последние несколько дней я прожил, как в аду. Зачем мы только сюда приехали? Не было бы этой цыганки в аэропорту — она как будто запрограммировала Ольгу. — Марк, не будьте ребенком! Не нужно цепляться за внешние обстоятельства. Во всем этом никто не виноват, кроме дурной наследственности. «Кроме дурной наследственности» — так мог бы сказать Володя. Это были слова из его жизни с печатной машинкой и сочинением сказок. Звягинцев подумал о том, что начинает говорить с Марком его языком — языком, на котором не понимают дешевого пива и толстых животов. …Ольга попросила оставить ее, она хотела справиться с происшедшим одна. Она не могла больше видеть людей. Она еще долго не сможет видеть людей. За несколько часов Радик и Коля подготовили коттедж Красинских. С согласия Марка и по ее собственной просьбе она должна была пробыть там до приезда оперативной группы. Марк настаивал на том, чтобы ему тоже разрешили вернуться в коттедж, но Ольга категорически воспротивилась этому. Она должна нести свой крест одна. Чувствуя себя подлецом, Звягинцев шепнул охранникам, чтобы они укрепили окна и сняли с них все ручки — от греха подальше, вдруг на Ольгу снова накатит безумие. Сами же охранники должны были выполнять свои непосредственные обязанности в коттедже: одна из двух комнат отводилась им. Марк согласился временно пожить в импровизированном кабинете Звягинцева в административном крыле: там был диван и даже маленький санузел. Он забрал из коттеджа кое-что из вещей: неизвестно, как долго придется ждать развязки бурана. Звягинцев действительно нашел комбинезон Ольги в одном из ее чемоданов. Вся ткань впереди была обезображена уже подсохшей кровью: ни Ольге, ни Марку даже в голову не пришло застирать ее. Ясно, что Ольга была деморализована, а Марк… Ольга права — скорее всего, Марк действительно собирался уничтожить улику. Звягинцев не мешал им проститься, когда Ольга отправлялась в коттедж — в ссылку, в изгнание, в камеру предварительного заключения. Это было тяжелое прощание. Ольга больше не принадлежала Марку, а Марк больше не принадлежал ей. Звягинцев и охранники тактично отошли в сторону, пока Ольга и Марк говорили друг другу прощальные слова. И молчали в последний раз. Он крепко сжимал ее холодные безучастные руки, но она даже не чувствовала этих пожатий. — Я люблю тебя, кара… — шептал он затертые до дыр слова. — Я не оставлю тебя… Я найду лучших врачей. Ты поправишься, ты выздоровеешь, и все будет как прежде. — Марк, ты же знаешь, что ничего не будет как прежде. Что ничего уже не будет. — Я не верю. — Марк! Если даже я сама поверила в то, что убила своего отца… Не нужно сопротивляться, Марк. Ты свободен. Я хочу, чтобы ты был свободен. Позаботься об Инке. Лицо его исказила гримаса, но он все же нашел в себе силы сказать: — Да, конечно. — Папа так любил ее. — Я знаю. — Ты заберешь ее отсюда? — Конечно. — Марк… Ты переложил снотворное? Ты ведь унес его из ванной. — Почему ты об этом заговорила? — испуганно спросил он. — Мне нужно снотворное. — Зачем? — Ну что ты как маленький… Я просто не смогу спать с тем, что знаю о себе. Ты прав. Мне нужно успокоительное. Чтобы хотя бы на время забыть и забыться. — Я не скажу тебе… — Пожалей меня, Марк. — Что ты задумала, кара? — Ты что, боишься, что выпью целый пузырек? Что я захочу покончить с собой? Его лицо исказилось гримасой боли. — Я не скажу тебе… — Пожалуйста . Я обещаю тебе, что ничего не сделаю с собой. К этому я не готова. Во всяком, случае пока. Мне просто нужно заснуть. Пожалей меня. — Хорошо, — он все-таки сжалился над ней: последний жест отчаянно влюбленного. — В сумке для лыжного снаряжения, во внутреннем кармашке, там, где обычно лежат очки. — Спасибо, Марк. А теперь уходи. — Нет. — Уходи. Мы увидимся, обязательно. Я ведь пока еще твоя жена. |