Онлайн книга «Тингль-Тангль»
|
Конечно же к ней – к Ваське. Васька – сестра, и они живут вместе. До сих пор Ваське казалось, что паук не любит распространяться о трениях в их малочисленной семейке. Что, если Васька ошибается, и кое-кто уже в курсе, что они живут, как кошка с собакой? Ральф, например. А если не Ральф – то дерьмо образный официант Виталик. А если не Виталик – то кто-то из педиков (не руководящих педиков, – других, помогающих пауку управляться с делами на кухне; педики множатся в геометрической прогрессии и с этим ничего нельзя поделать). А если не педики… Все равно найдется кто-то, кто капнет на Ваську. Все остальное будет делом техники – найти труп, а по нему вычислить и убийц, ищи того, кому это выгодно, Васька отдает себе отчет, она – разумная девушка. Она – разумная, а Ямакаси – неряха. Шайзе. Шайзе, шайзе, шайзе, почему мысль об этом пришла ей в голову только сейчас? – Ямакаси – неряха. Не в общепринятом смысле слова, конечно. В повседневной жизни он очень следит за собой: постоянно полощет задницу под душем, оголтело стирает единственную пару носков, а его штаны и жилетка, кажется, вообще никогда не пачкаются. Ничто к ним не пристает, несмотря на возмутительно белый цвет. Но на сандалиях Ямакаси – неискоренимые бурые пятна, и на седле его мопеда – точно такие же, а нож-выкидушка из рюкзака? Лезвие ножа тоже не блещет чистотой, но Ямакаси нисколько этим не заморачивается. Чудесная птица Кетцаль привыкла оставлять следы, и ее не переделаешь. – …Это слишком сложно, милый. – Что же в этом сложного? Ты хочешь избавиться от сестры? – Да. Но не таким способом. – А по-моему, это самый удачный способ. Самый радикальный. – Не думаю… У нее много покровителей. – Неужели? А ты никогда не говорила мне, что у нее есть покровители. – Просто к слову не приходилось. – Можно шлепнуть ее прямо на улице, если ты боишься осквернить дом. – Это тоже не слишком блестящая идея… – неужели они всерьез обсуждают возможное убийство паука? Да. – Почему? – Потому что у нас с ней дерьмовые отношения. Дерьмовее не придумаешь. Это ни для кого не секрет, – возможно, Васька несколько преувеличила, но для драматического эффекта сойдет. – И если с ней что-нибудь случится… Не важно где… Все обратят свои взоры ко мне. – А-а… Нуда. Ищи, кому выгодно. – Точно. Ямакаси заметно огорчился: как ребенок, которого лишили любимой игрушки. Не стоит злить и расстраивать его,подумала Васька, во всяком случае, пока пушка у него в руках; что, если он пальнет от расстройства?.. – Вот если бы можно было придумать что-нибудь такое, – медленно, почти по складам произнесла она. – Что-нибудь неожиданное… – Ты имеешь в виду план? – оживился Ямакаси. – Ага. Что-нибудь потрясающее. – Необычное. – Феерическое, – продолжала наращивать темп Васька. – Чтоб у всех дыхание сперло, – Ямакаси не отставал. – Чтобы все стали в тупик. – Чтобы у всех челюсти отпали! – Какой-нибудь парадоксальный ход, – Васька почти выдохлась, но не собиралась сдаваться. – Идеальное убийство, – припечатал Ямакаси. – Всегда мечтал совершить идеальное убийство, но до сих пор как-то не везло. Не складывалось. Все через пень-колоду. Начинаю за здравие, а кончаю за упокой. Шутит он или говорит серьезно? Ваське все равно. – Иди сюда, кьярида. Он все еще сидит на полу, а она взобралась к нему на колени, обхватив ногами спину. Руки Ямакаси обнимают Ваську за плечи, руки Васьки лежат у Ямакаси на груди. Где-то далеко внизу, в ущелье, образованном их телами, – пистолет. – Он не выстрелит? – спросила Васька без всякого волнения. – Не знаю. Хорошо ли она изучила его лицо? Достаточно, чтобы понять: в нем никогда ничего не меняется, а мелкие сиюминутные эмоции – не в счет. Ямакаси – не Чук и не Гек, лица которых – не что иное, как подробная географическая карта Гоа и юго-западной оконечности Португалии, с указанием высот и глубин. Ямакаси – не Ральф с его время от времени всплывающими вместо глаз упадническими креветками. Ямакаси всегда остается самим собой. Но теперь Васька видит не красавчика-азиата, и не чудесную птицу Кетцаль, и даже не порочного типа, мастурбирующего под аккомпанемент японских порномультяшек – она видит такую же Ваську, одержимую идеей убийства сестры. Ямакаси зеркально отражается в Ваське (или Васька зеркально отражается в Ямакаси) – ничего удивительного, учитывая, что и органы внутри его тела расположены зеркально. – Тебе-то это зачем, милый? Зачем тебе ввязываться в эту историю? Зачем убивать? – Хочу тебе помочь. – Удивительно. – Моей девушке отравляют жизнь, разве я не имею права вмешаться? Что же тут удивительного? – И это вся правда? – Конечно. – Ты даже не спросил, есть ли у меня основания для убийства… – А зачем? Если ты думаешь об этом и готова на это решиться – у тебя наверняка есть веские основания. – А если их нет? Он не раздумывает ни минуты, он касается губами Васькиного лба, никогда раньше она не удостаивалась такого нежного, почти братского поцелуя. – Тогда все еще проще, кьярида. Ничтожность повода – лучшая почва для идеального убийства. Ни ярость, ни злость, ни дурное настроение, ни нетерпение не помешают его продумать. Доверься мне… «Доверься мне». Кажется, Ямакаси уже говорил это однажды. В реестрах Васькиного архива-фраза отнесена к папке «Первый секс с Ямакаси». Содержимое папки еще не классифицировано. – У тебя уже появились идеи? – Васька и не заметила, как ее руки оказались на животе Ямакаси, а потом спустились еще ниже. – Не идеи, нет… Кое-какие наметки. Но сначала я должен познакомиться с ней. С твоей сестрой, я имею в виду. – Зачем? – идея или наметка, как бы это не называлось, не слишком удачна, она отдается в сердце мгновенным острым толчком, уж не влюбилась ли Васька? Определенно нет. – Ну как – зачем? Чтобы понять, что она за человек. – Я сама расскажу тебе, что она за человек. Я многое могу рассказать о ней, поверь. |