Книга Смерть на кончике хвоста, страница 66 – Виктория Платова

— Держите меня в курсе, — снова повторила она.

— Непременно.

— Регина, проводи.

Такого королевского жеста Леля даже ожидать не мог.

Девушка пожала плечами и двинулась следом за Лелей. Выйдя в коридор, Леля сразу же увлек манекенщицу к ближайшей кадке с крошечной масличной пальмой.

— Всего лишь несколько слов, Регина.

Бадер сочувственно улыбнулась, и шрам, ятаганом занесшийся над бедной Лелиной головой, повторил ее улыбку.

— Это касается Литвиновой, — быстро произнес Леля, чтобы избежать двусмысленностей. Раз уж девушка с фото таинственным образом материализовалась и обрела имя и фамилию, стоит использовать этот факт на всю катушку.

— Я бы не хотела это обсуждать. Тем более что вы получили исчерпывающую информацию от Виолетты Сергеевны.

— И все-таки… То, что сказала Гатти, — это, так сказать, взгляд королевы на подданных.

— А вас интересует мнение толпы?

— Ну, зачем же… — Назвать Бадер человеком из толпы было невозможно. — Меня интересует мнение коллеги по ремеслу.

— Я уже давно не работаю в России. Последние несколько лет я живу в Европе.

Еще бы! Никаких сомнений, что ты живешь в Европе.

— А здесь вы…

— Здесь я в отпуске. Люблю приезжать в родной город, знаете ли.

— И навещать старых друзей.

— Виолетта больше, чем друг, — Бадер неожиданно продемонстрировала скрытый темперамент великомученицы.

Виолетта — это крестная мать и Пигмалион в одном лице, и прочая патетическая лабуда для многочисленных интервью.

— Я понимаю. И все-таки вернемся к Литвиновой. Вы начинали вместе?

— Да. Мы начинали вместе. Пять лет назад.

— И что вы можете сказать о ней?

— Она не годится для модельного бизнеса.

— Вот как?

— Модельный бизнес предполагает полное самоотречение. Я бы сказала — аскезу.

Неожиданный взгляд на вещи. И как только столь совершенный рот может произносить такие пугающие слова?

— Неожиданный взгляд на вещи, — продублировал свои мысли Леля.

— Ничего неожиданного или экстраординарного нет. Это такая же работа, как и всякая другая. И для того, чтобы достичь вершин, нужно сосредоточиться только на ней. Все остальное — побоку. Это кодекс.

Надо же, какая внутренняя убежденность! Леля нисколько бы не удивился, если бы узнал, что в свободное от подиумов и съемок время Бадер истязает худосочную плоть хлыстами и плетьми со свинчаткой. С латинской надписью на рукоятке.

— А Литвинова, значит, его нарушала?

— Да нет. Она просто никогда его не придерживалась. Бизнес был для нее не целью, а средством. А это не правильно, поверьте мне.

— Средством?

— Для достижения ее собственных целей.

— И какие же цели она преследовала? Бадер вздохнула и затянула старую волынку:

— Мне бы не хотелось это обсуждать.

— Мужчины? — прозорливо заметил Леля.

— Можно сказать и так.

— Она искала подходящую партию?

— Не знаю… Она была одинока и рассчитывала только на себя. Кто может осудить ее за это?

— А вы? — Вопрос выскочил из Лели неожиданно, как таракан из хлебницы, но он уже не мог остановиться. — Вы одиноки?

— Я не одинока, — высокомерно сказала Бадер, на ходу безжалостно отрубая хвост смутному Лелиному чувству.

Ну, конечно, ты не одинока. У тебя есть контракты, работа за границей, кормилица Виолетта, чувство собственного достоинства и, наконец, твой собственный эротический шрам. И целый короб зажиточных поклонников — от известных модельеров до убеленных сединами владельцев виноградников на юге Франции. И мрачных фермеров на севере Англии.

— Я понимаю.

— Скажите, а что произошло? — Впервые за время их беседы Бадер перестала читать Леле Нагорную проповедь, и в ее голосе прорезалось простое человеческое любопытство.

— Если вы примете мое приглашение на чашку кофе, я, пожалуй, расскажу вам кое-что. — Лживый рот, вступивший в сговор с помутневшим рассудком, судя по всему, решил окончательно добить Лелю. Но на то, что он пренебрегает своими профессиональными обязанностями, ему было совершенно наплевать.

И Бадер оценила это наплевательское отношение.

— Хорошо, — секунду подумав, сказала она. — Вы подождете меня?

Подождет ли он?! Да Леля был готов ждать до второго пришествия!

— Я только возьму сумочку. И попрощаюсь с Виолеттой. Встретимся внизу.

Через секунду Регина скрылась в кабинете Гатти, а Леля все еще стоял посреди коридора, оглушенный и очарованный. Они встретятся внизу, и он угостит кофе самую красивую девушку на свете! Но… Есть только одно «но». Рассказа Лели хватит на несколько минут, не больше. А что он будет делать потом? Изображать из себя крутого сыщика, рука об руку идущего по жизни с Интерполом? Непримиримого борца с организованной преступностью? Украшенного шрамами ветерана правоохранительных органов? Да плевать ей на это, красавице Регине Бадер, у нее есть свой собственный шрам. А ничего другого Леля предложить не может. Даже жонглирования тремя яблоками сорта «ранет зимний»…

Леля спустился на первый этаж и пристроился рядом с Адонисом-Полидевком, скучающим за разглядыванием страниц каталога «ОТТО».

— Не пыльная работенка, а? — спросил Леля у охранника.

— Интересуетесь?

— Восхищаюсь.

Адонис-Полидевк закрыл каталог и уставился на Лелю.

— Симпатичное заведение, — поощрил охранника Леля. — Масса хорошеньких женщин.

— Масса, нужно сказать, критическая, — с готовностью отозвался тот. — Привыкаешь. Они здесь табунами бегают. И все на одно лицо.

— Так уж и на одно?

— Ну, на одну фигуру. Вешалки для платьев. — Адонис-Полидевк продемонстрировал неожиданную для своих лет и античной фигуры философичность. — Вечером ляжешь спать, а они в глазах рябят. Заснуть невозможно.

— Снотворное не помогает?

— Нет. Единственное утешение — найти девочку пострашнее. Душа отдыхает, честное слово.

— А красавицы, значит, не устраивают?

— Красавиц не должно быть много. Вы же халву целыми днями есть не будете?

— Не буду.

— То же самое.

Леля развалился в мягком кресле и прикрыл глаза: Регина Бадер, вот кто никогда не сможет приесться. Роскошный шрам на щеке будет постоянно теребить душу…