Книга Смерть на кончике хвоста, страница 99 – Виктория Платова

— «Калипсо»? — Маркелов нервно рассмеялся. — «Калипсо» и старая сука Виолетта Сергеевна Гатти? И они еще смеют…

— Что-то не так? — вкрадчиво поинтересовался Леля.

— Да это же они ее убили! И эта дрянь в первых рядах. Она не давала ей работы, вставляла палки в колеса, губила Дарьину репутацию… А теперь льет крокодиловы слезы.

Бедный, слепой, как крот, как летучая мышь, как двоякодышащая рыба протоптер, пораженная глаукомой, Денис Маркелов! Он видел только то, что хотел видеть. А в таком сомнительном вопросе, как репутация Дарьи Литвиновой, Леля больше склонен был доверять Виолетте Гатти, Никольской и Регине.

— Ну, успокойтесь, Денис Евгеньевич! Я понимаю ваши чувства. Кстати, как давно вы познакомились с Литвиновой?

— В прошлом году… В начале декабря. На презентации наших фильмов в Доме кино.

А в январе уже вовсю жил в ее квартире. Завидная оперативность.

— Это была любовь с первого взгляда. Страсть, — хмуро пояснил Маркелов.

Это-то как раз можно не объяснять. Сам Леля находился сейчас в точно такой же ситуации. Его отношения с Региной, совершившие поразительный по филигранности вертикальный взлет, застыли на точке кипения. И не собирались развиваться ни в какую из сторон. Леля молил бога, чтобы это состояние продлилось как можно дольше.

— Я понимаю вас, Денис Евгеньевич.

— Мы даже по-настоящему не успели узнать друг друга. Она очень много для меня значила, поверьте.

— Я верю.

— Я бы хотел забрать тело… Думаю, я имею на это больше прав, чем эта гадина Гатти.

— Я постараюсь вам помочь.

— Хорошо, что вы нашли меня, — Маркелов вздохнул. — А ведь могли бы и не найти. И тогда бы я ничего не узнал. Или узнал гораздо позже… Как вам удалось?

Леля достал из кармана пиджака визитку Маркелова с припиской «Вы мне нравитесь». Маркелов повертел ее в руках и надолго задумался.

— Узнаете? — спросил его Леля. — Да…

— Мы нашли ее в вещах Литвиновой. — Леля кивнул на приписку. — Должно быть, у вас было романтическое знакомство.

— Да. Романтическое.

— Не смею больше вас задерживать, Денис Евгеньевич. И хотя наше знакомство произошло не при таких романтических обстоятельствах… Вот, возьмите, — Леля протянул Маркелову свой номер телефона. — Свяжитесь со мной, и я сообщу вам дополнительные сведения. О Литвиновой.

— Спасибо.

Они вместе вышли из «Царской охоты» и пожали друг другу руки. Маркелов побрел в сторону Бармалее-вой, и Леля еще долго смотрел ему вслед. Симпатичный парень. Симпатичный, хотя и остаются вопросы. Но они касаются даже не самого Маркелова, а квартиры.

Маркелов утверждает, что некоторое время жил там, а когда ушел — оставил некоторые из своих вещей. Но их обнаружить не удалось. Так же как и ключа в почтовом ящике, хотя он должен был бы (опять же по уверениям Маркелова) находиться там. Если, конечно, его никто не вытащил. И кассета автоответчика…

И собака.

Собака, вот что смущало Лелю по-настоящему. Он склонен был верить Сане Гусалову, что тот слышал собачий лай за дверью: до этого Саня ни разу не давал ему повода уличить себя в слуховых или каких-либо иных галлюцинациях. Но ведь не собака же вынула ключ из ящика, ворвалась в квартиру, достала кассету из автоответчика, подбрила станком Маркелова шерсть на животе и затем выбросила его в мусорное ведро!

А что, если Денис Маркелов врет?

Если они на пару с Литвиновой проворачивали те делишки, о которых говорил ему инвалид Базилевич? А потом они на пару убрали банкира (если верить обслуге «Диких гусей», Литвинова сделала один звонок из ресторана) и…

На этом "и" полет следственной фантазии Лели благополучно заканчивался.

И всему виной коттедж Радзивилла. Литвинова умерла от передозировки, имея на руках билет в Мурманск. Банальный несчастный случай, подтвержденный вскрытием. Рубаха, найденная в ее квартире, принадлежит Радзивиллу. Охранник фирмы Каралуп и его приятель Попов видели, что машину Радзивилла к офису подогнала именно девушка.

Все указывает на Литвинову, но подобную операцию вряд ли можно было бы провести без сообщников. А Денис Маркелов — идеальный кандидат в эти самые сообщники, если учесть к тому же его специальность. И, по-хорошему, раз уж с Литвиновой случился такой конфуз, он должен был залечь на дно. Но он даже не подумал этого сделать. Напротив, почти целый час убеждал Лелю в том, что близок с Литвиновой и все последнее время проводил с ней. Никакой логики…. Никакой. Кроме логики влюбленного мужчины.

… — Ты будешь десерт? — вывел его из задумчивости голос Серафимы.

— А что, уже десерт?

Племянница посмотрела на дядю испепеляющим взглядом. Негодяй, злодей, бесчувственный тип, как ты можешь витать в облаках, когда напротив нас сидит САМ ВЛАДИМИР ВОРОНОВ!!!

— Пожалуй, — проблеял Леля и уставился на писателя.

— Так на чем мы остановились, Сима? — спросил у племянницы раскочегарившийся Воронов.

— Я тоже думаю, что мифологические имена играют с людьми злые шутки, — с апломбом заявила Серафима, и Леля едва не сполз под стол от такой многозначительности.

— Это и есть так называемая мерзость мифологии, — поддержал Серафиму Воронов.

— Даже у дяди Лени в каком-нибудь деле всегда фигурирует какая-нибудь фирма с каким-нибудь мифологическим именем.

Это была самая обыкновенная Симкина уловка. Симкин конек. Безнаказанный способ пустить пыль в глаза. Она обожала мифы. Все мифы — от Греции до ацтеков, всех богов и всех богинь — от Аматэрасу до Парвати. А вставить это в разговор, особенно с человеком, от которого ты без ума, было делом техники. И Воронов оценил эту технику по достоинству.

— Например, «Калипсо», — он подмигнул Леле, а Серафима сосредоточилась на тарелке с шоколадным пудингом.

После нескольких секунд молчания она вдруг выдала:

— «Та, что скрывает».

— Что вы имеете в виду, Сима? — вздрогнул Воронов.

— Калипсо — в переводе с древнегреческого: «та, что скрывает». Нимфа, у которой семь лет прожил Одиссей.

— Удивительное совпадение, не правда ли? — через голову Серафимы спросил у Лели Воронов. — Вас нужно приглашать в консультанты по мифологии, Сима.

— Если вы когда-нибудь захотите написать что-то такое… — Глаза у Лелиной племянницы подернулись восторженной пленкой.

— Я обязательно позову вас… Вы удивительная. Пальцы Серафимы ухватили ложку, а Воронов закончил:

— А ваш дядя, судя по всему, пребывает не в настроении.