Онлайн книга «Илиада»
|
«Видно, глупец, ты не взвесил, насколько я большею силой Перед тобою хвалюсь, что тягаться задумал со мною! Так ты искупишь вполне проклятия матери, в гневе Злые дела на тебя замышлявшей за то, что оставил Ты аргивян и надменным троянским сынам помогаешь!» Так сказавши, глаза свои светлые прочь отвратила. Зевсова дочь Афродита стонавшего тяжко Ареса, За руку взяв, повела. С трудом приходил он в сознанье. Лишь увидала ее белорукая Гера богиня, Тотчас со словом крылатым к Афине она обратилась: «Необоримая дочь Эгиоха-Зевеса, смотри-ка: Муха эта собачья ведет мужегубца Ареса Через сумятицу битвы жестокой. Пойди, нагони их!» Так ей сказала. И радостно вслед устремилась Афина И, Афродиту нагнав, ударила сильной рукою В грудь. Ослабели мгновенно у той и колени и сердце. Оба с Аресом лежали они на земле многодарной. Та же, хвалясь перед ними, сказала крылатое слово: «Вот если б все из богов, что ныне стоят за троянцев, Были, на бой выходя против меднооружных ахейцев, Столь же отважны и стойки, как стойкой была Афродита, Здесь против силы моей за Ареса пришедшая биться, — О, уж давно бы тогда мы покончили с этой войною И разрушенью б прекрасно построенный предали город!» И улыбнулась в ответ белорукая Гера богиня. Тут Аполлону сказал могучий Земли колебатель: «Что ж это, Феб, не вступаем мы в битву? Пристойно ли это, Раз уже бьются другие? Позорнее будет без боя Нам на Олимп воротиться, в зевесов дворец меднозданный. Ну, начинай! Ты рожденьем моложе. Мне выступить первым Нехорошо: я и раньше родился, и опытен больше. Как твое сердце, глупец, безрассудно! Ужели не помнишь, Сколько с тобою мы бед претерпели вокруг Илиона, — Мы лишь одни из бессмертных, когда, по приказу Зевеса, К наглому Лаомедонту на год поступили на службу С договоренною платой. И стал он давать приказанья. Я для троянцев в то время вкруг города стену построил, Чтоб неприступен он был, — широкую, крепкую стену. Медленноногих коров ты пас, Аполлон, криворогих В горных долинах богатой ущельями Иды лесистой. После ж того, как нам радость дающие вынесли Оры Срок платежа, целиком удержал нам насильственно плату Лаомедонт нечестивый, с угрозами прочь нам уславши. Ноги и руки над ними при этом он нам пригрозился Крепко связать и продать на какой-нибудь остров далекий. Был готов он и уши обоим отрезать нам медью. Так от него мы с тобою обратно пошли, негодуя, В гневе за плату, которую он обещал, но не отдал. И вот его-то народу ты милость несешь и не хочешь С нами стараться, чтоб гибель постигла надменных троянцев, Полная, злая, а с ними детей и супруг их почтенных!» Тут в ответ Посейдону сказал Аполлон дальновержец: «Сам ты, Земли колебатель, почел бы меня неразумным, Если б с тобою в борьбу я вступил из-за смертнорожденных, Жалких, похожих на листья, людей, которые нынче Полною жизнью цветут, плодами питаяся пашни, Завтра — жизни лишась, исчезают. Давай, разойдемся, В бой не вступая, а людям сражаться одним предоставим». Так сказал и назад повернулся. Стыдился он сердцем Руку на брата отцова поднять в сокрушительной схватке. Гнев овладел Артемидой, державной владычицей дичи, Рыщущей по полю. Яро корить начала она брата: «Прочь бежишь, Дальновержец! Готов ты принесть Посейдону Незаслуженную славу, победу ему уступая! Эх, дурачок! Для чего тебе лук, бесполезный, как ветер? Чтоб никогда я теперь не слыхала в отцовском чертоге Гордой твоей похвальбы, как хвалился ты между богами, Будто способен один на один с Посейдоном сразиться!» Так говорила. И ей ничего Аполлон не ответил. Но на нее рассердилась супруга почтенная Зевса. На стреловержицу с бранью накинулась Гера богиня: «Сука бесстыдная! Как? Уж против меня ты сегодня Выступить хочешь? Тебе я тяжелой противницей буду, Хоть луконосица ты, хотя для женщин и львицей Зевс тебя сделал и дал убивать, какую захочешь! [75] Право, уж лучше б тебе по горам за зверями гоняться, Диких оленей стрелять, чем с более сильными биться! Если же хочешь сразиться, то скоро увидишь, насколько Силой слабей ты меня, чтоб решаться равняться со мною!» Так сказала и левой рукой близ кистей ухватила Руки богини, а правою, с плеч Артемиды сорвавши Лук и колчан, вкруг ушей ее бить ими стала со смехом. Та, уклоняясь, рвалась. Рассыпались быстрые стрелы. Плача, прочь убежала богиня, подобная быстрой Горной голубке, от ястреба прочь улетевшей, чтоб скрыться В горной расщелине: пойманной быть ей судьба не сулила. Так Стреловержица с плачем бежала, оставивши лук свой. Аргоубийца вожатый к Лето между тем обратился: «В битву с тобою, Лето, вступать ни за что я не стану: Страшно с супругами туч собирателя Зевса сражаться. Ты ж средь богов олимпийских хвались себе, сколько угодно Будто меня победила могучею силой своею». Молвил. Лето подбирала изогнутый лук со стрелами, В вихре поднявшейся пыли упавшими всюду на землю. Лук подобравши и стрелы, Лето повернула обратно. Та же пришла на Олимп, к меднозданному дому Зевеса. Села, плача навзрыд, на колени родителя дева, Платье на ней трепетало нетленное. Дочь Артемиду Зевс к себе притянул и спросил, засмеявшися нежно: «Кто так неправо с тобой поступил из потомков Урана? Дочь моя, словно бы зло ты какое открыто свершила?» Зевсу охотница-дева в прекрасном венке отвечала: «Я женою побита твоей, белолокотной Герой. Из-за нее ведь, отец, у бессмертных и ссоры и распри». Так меж собой вели разговоры бессмертные боги. Феб-Аполлон между тем в Илион удалился священный: Он опасался, чтоб стен благозданного города Трои Сила данайцев, судьбе вопреки, не разрушила нынче ж. Прочие вечные боги к себе на Олимп удалились. |