Онлайн книга «Илиада»
|
Скорбью такою скорбеть мне, пока средь живых нахожусь я. Нечего делать, сейчас подчинимся еде ненавистной, Завтра ж вели, повелитель мужей Агамемнон, с зарею Из лесу дров навозить и все приготовить другое, Что мертвецу подобает, сходящему в сумрак подземный. Пусть поскорее его уничтожит и скроет от взоров Неутомимый огонь, и люди возьмутся за дело». Слушали все со вниманьем Пелида и с ним согласились. Ужин поспешно собрали и тут же к нему приступили. Все пировали, и не было в равном пиру обделенных. После того как питьем и едой утолили желанье, Спать остальные вожди по ставкам своим разошлись. Но Ахиллес на песке неумолчно шумящего моря, Тяжко вздыхая, лежал, окруженный толпой мирмидонцев, В месте свободном, где волны плескались о берег песчаный. Там его сон охватил, разрешающий горести духа, Сладкий, глубокий: свои утомил он блестящие члены, Гектора яро гоня к Илиону, открытому ветрам. Вдруг пред Пелидом душа Патрокла злосчастного встала, Схожая с ним совершенно глазами прекрасными, ростом, Голосом; даже в одежду была она ту же одета. Над головой его стала и с речью к нему обратилась: «Спишь ты спокойно! Забыл обо мне, Ахиллес, ты и думать! Не был к живому ты так равнодушен, как к мертвому нынче! Похорони поскорей, чтоб вошел я в ворота Аида! Души, тени усталых, меня от ворот отгоняют И не хотят мне позволить в толпу их войти за рекою. Тщетно брожу вдоль широковоротного дома Аида. Грустно мне! Дай-ка мне руку! Раз тело мое вы сожжете, Уж никогда я сюда не приду из аидова дома. Больше с тобою, живые, не будем держать мы совета, Сидя вдали от друзей дорогих. Беспощадная Кера, Власти которой с рожденья подпал я, меня поглотила. Но и тебе суждено, Ахиллес, на бессмертных похожий, Гибель принять под высокой стеною богатых троянцев. Но я другое скажу и прошу тебя это исполнить: Невдалеке от своих, Ахиллес, положи мои кости, — Вместе, как в вашем дому я вместе с тобою и вырос. Мальчиком малым отец мой Менетий привез меня в дом ваш Из Опоента; убийство ужасное там совершил я: Амфидамантова сына в тот день я убил, — не нарочно, Только по глупости детской, затеяв с ним ссору за бабки. Там меня в дом к себе принял Пелей, знаменитый наездник, И воспитал, и назначил мне спутником быть тебе в битвах. Пусть же и кости обоих одна у нас урна скрывает С ручкой двойной, золотая, подарок тебе от Фетиды». Слово Патроклу в ответ сказал Ахиллес быстроногий: «О, для чего, голова дорогая, сюда ты явился И для чего так подробно мне все говоришь по порядку? Точно исполню я все и со всем соглашусь, что прикажешь. Но подойди же поближе! Обнимемся крепко друг с другом, Чтобы хотя не надолго упиться нам горестным плачем!» Так говоря, протянул он к товарищу милому руки, Но не схватил. Как дым, душа Менетида под землю С писком ушла. Ахиллес на песке поднялся, пораженный, Скорбно руками всплеснул и такое сказал себе слово: «Боги, так значит, какая-то есть и душа человека, В домах Аида, и призрак; но жизненной силы в них нету. Целую ночь напролет душа злополучного друга Передо мною стояла, рыдая и горько печалясь, Все говорила подробно, с ним схожая видом чудесно». Так он сказал, и у всех появилось желание плакать. В горестном плаче застала их всех розоперстая Эос Около тела. Меж тем повелитель мужей Агамемнон, Мулов собрав и людей из ставок, отдал приказанье Лес подвозить. Наблюденье над ними имел благородный Муж Мерион, товарищ отважного Идоменея. Двинулись в путь, захватив топоры дроворубные в руки, Взяли и крепких веревок. А спереди мулы шагали. Много и кверху, и книзу, и вправо, и влево ходили И добрались до долин богатой потоками Иды. Остроширокою медью рубить принялися поспешно Дубы с высокой листвой. И с треском великим деревья Падали. После того, разрубивши на части, ахейцы К мулам их прикрепляли. И, землю копытами роя, Мулы старались сквозь частый кустарник достигнуть равнины. Бревна и все дровосеки несли, ибо так приказал им Вождь Мерион, товарищ отважного Идоменея. Поочередно все бревна сложили на берег, где место Выбрал под холм погребальный Пелид для себя и Патрокла. После того как дрова они всюду кругом набросали, На землю все в ожиданье уселись толпой. Ахиллес же Войнолюбивым своим мирмидонцам отдал приказанье Медью блестящей одеться и коней запрячь в колесницы. Тотчас же все мирмидонцы вскочили, доспехи надели. На колесницы свои поднялись и бойцы, и возницы. Конные шли впереди, за конными — туча пехоты, А в середине несли товарищи тело Патрокла; Волосы тут же срезали себе и на тело бросали, Весь ими был он покрыт. Ахиллес же придерживал грустно Голову сзади; в Аид провожал он неробкого друга. Те же, дошедши до места, какое Пелид им назначил, Труп положили и бревна поспешно укладывать стали. Тут другое замыслил в уме Ахиллес быстроногий: Став в стороне от костра, он русые волосы срезал, С детства растимые им для бога речного Сперхея, На винночерное море взглянул и промолвил сердито: «Тщетно, Сперхей, обрекался, моляся тебе, мой родитель, Если назад ворочусь я в отчизну мою дорогую, Волосы срезать мои и тебе принести с гекатомбой: Нехолощеных баранов заклать пятьдесят, чтобы кровь их Пала в ключи на участке твоем с алтарем благовонным. Так тебя старец молил. Но не исполнил ты просьбы! Нынче же, раз не вернусь я уж в милую землю родную, Волосы дам унести я с собою Патроклу герою». Так он сказал и вложил товарищу милому в руки Кудри свои. И у всех появилось желание плакать. Скорбью объятых покинуло б их заходящее солнце, Не подойди Ахиллес к Агамемнону с речью такою: «Сын Атрея! Твои приказанья исполнят скорее Мужи ахейские. Плачем пора бы уж сердце насытить. Пусть от костра разойдутся. Скажи, чтоб готовили ужин. |