Онлайн книга «Илиада»
|
Труп мой огню приобщили троянцы и жены троянцев». Мрачно взглянув на него, отвечал Ахиллес быстроногий: «Пес, не моли меня ради колен и родителей милых! Если бы гневу и сердцу свободу я дал, то сырым бы Мясо срезал я с тебя и съедал его, — вот что ты сделал! Нет, никому от собак не спасти головы твоей, Гектор! Если бы выкуп несчетный, и в десять раз больше, и в двадцать Мне от твоих привезли, и еще обещали бы больше, Если б тебя самого приказал хоть на золото взвесить Царь Приам Дарданид, — и тогда, положивши на ложе, Мать не смогла бы оплакать тебя, рожденного ею. Хищные птицы тебя и собаки всего растерзают!» Дух испуская, ответил ему шлемоблещущий Гектор: «Видя в лицо, хорошо я тебя познаю, и напрасно Думал тебя убедить, ибо дух в твоем сердце железный! Но берегись, чтобы гнева богов на тебя не навлек я В день тот, в который Парис и Феб-Аполлон дальнострельный, Как бы ты доблестен ни был, убьют тебя в Скейских воротах!» Так он сказал, и покрыло его исполнение смерти. Члены покинув его, душа отлетела к Аиду. Плачась на участь свою, покидая и крепость, и юность. Но и умершему все же сказал Ахиллес богоравный: «Э, умирай! А уж я-то приму свою гибель, когда бы Зевс мне ее ни послал и другие бессмертные боги!» Так он сказал и, из трупа копье медножальное вырвав, Прочь отложил, а доспехи, залитые черною кровью, С плеч убитого снял. Сбежались другие ахейцы И с изумленьем смотрели на рост и на образ прекрасный Гектора. Каждый спешил удар нанести его телу. Так не один говорил, поглядев на стоявшего рядом: «На осязание Гектор, ну, право же, сделался мягче, Нежели был, как бросал на суда пожирающий пламень!» Так не один говорил, подходил и пронзал его пикой. С трупа оружие снял между тем Ахиллес быстроногий, Стал средь ахейцев и к ним обратился с крылатою речью: «О дорогие друзья, вожди и советники войска! Так как бессмертные дали повергнуть мне этого мужа, Больше принесшего зла, чем все остальные совместно, То попытаемся, город обложим с оружьем, узнаем, Что теперь делать троянцы намерены, что замышляют: Раз уже Гектор погиб, то покинут ли город высокий, Или, хоть Гектора нет уж, желают еще оставаться? Но для чего мое сердце волнуют подобные думы? Мертвым лежит у судов, неоплаканный, непогребенный, Милый Патрокл. Не забуду о нем, пока меж живыми Я нахожусь и способен коленями двигать своими. Если же мертвые в царстве Аида не помнят о мертвых, Все же и там сохраню я о милом товарище память! Нынче ж запевши пэан, ахейские юноши, все мы К полым воротимся нашим судам, захвативши и тело! Славы большой мы достигли: повержен божественный Гектор, Он, на которого Трои сыны, как на бога, молились!» Тут на Гектора он недостойное дело задумал: Сзади ему на обеих ногах проколол сухожилья Между лодыжкой и пяткой, продернул ремни, к колеснице Тело его привязал, голове ж предоставил влачиться. Поднял доспех знаменитый и, с ним в колесницу вошедши, Коней ударил бичом. Не лениво они полетели. Тучею пыль над влачимым взвилась, растрепались Черные волосы, вся голова, столь прекрасная прежде, Билась в пыли. В то время врагам громовержец Кронион Дал над трупом его надругаться в его же отчизне. Так его вся голова загрязнялася пылью. Терзала Волосы мать. С головы покрывало блестящее сбросив, Прочь отшвырнула его и завыла, на сына взирая. Жалостно милый родитель рыдал. И по городу всюду Вой разливался протяжный, и всюду звучали рыданья. Больше всего это было похоже, как если бы сразу Сверху донизу вся многохолмная Троя горела. Еле могли удержать старика окружавшие люди. Он в исступленье рвался за ворота Дарданские выйти И горячо умолял окружавших, по грязи катаясь, Всех умолял, называя по имени каждого мужа: «Други, пустите меня! Одного, не заботясь, пустите Выйти из города, дайте пойти к кораблям мне ахейским! Буду я этого мужа молить, нечестивца, злодея, Может быть, годы почтит он, почувствует к старости жалость! Точно такой ведь, как я, ожидает отец его дома, Старец Пелей, — и родивший его, и вскормивший на горе Трое; но больше всего самому мне он горя доставил. Сколько цветущих моих сыновей он в боях уничтожил! Но никого, хоть печалюсь о всех, так не жаль, как его мне, — Скорбь о котором меня унесет в обитель Аида, — Гектора! Если б хотя на руках у меня он скончался! Плачем тогда и слезами свое б мы насытили сердце, — Мать горемычная, сына родившая на свет, и сам я!» Плача, так говорил. Горожане же вторили плачу. Горестный плач зачала между женщин троянских Гекуба: «Сын мой, к чему мне, несчастной, в страданиях жить нестерпимых, Раз я тебя потеряла? По городу денно и нощно Славой моею ты был; защитником был ты могучим Всех в Илионе троян и троянок; тебя, словно бога, Чтили они, ибо был ты для всех их великою славой В дни своей жизни. Но смерть и судьба тебя нынче настигли!» Плача, так говорила. Жена ж ничего не слыхала В доме о Гекторе: вестник еще ей какой-нибудь верный Не сообщил, что супруг за воротами в поле остался. Ткань она ткала двойную, багряную в комнате дальней Дома высокого, пестрых цветов рассыпая узоры. А пышнокосым служанкам своим приказала поставить Медный треножник большой на огонь, чтобы теплая ванна Гектору в доме была, когда он вернется из битвы. Не было в мыслях у глупой, что Гектор, вдали от купаний, Чрез ахиллесовы руки смирён совоокой Афиной. Вой услыхала она и рыдания около башни. Затрепетала всем телом, челнок уронила на землю. После того к пышнокосым служанкам она обратилась: «Двое идите со мной! Посмотрю-ка, что там приключилось. Голос почтенной свекрови я слышу. В груди моей сердце Прыгает к самому рту, и колени мои цепенеют: К детям Приама несчастье какое-то близко подходит. Будь, что скажу я, далеко от уха, но страшно боюсь я, |