Онлайн книга «Илиада»
|
Но сокровенную злобу, покуда ее не проявит, В сердце таит. Рассуди ж и скажи мне, спасешь ли меня ты?» Тотчас Калхасу в ответ сказал Ахиллес быстроногий: «Смело веление бога открой нам, какое б ни знал ты. Фебом клянусь я, Зевеса любимцем, которому также Молишься сам ты, Калхас, открывая веления бога: Нет, пред судами, покуда живу на земле и смотрю я, Рук тяжелых, клянусь, никто на тебя не поднимет В стане пространном данайцев, хоть будь это сам Агамемнон, Властию нынче верховной гордящийся в войске ахейском!» Сердцем тогда осмелел и сказал безупречный гадатель: «Сердится не за обет неисполненный иль гекатомбу Феб, но за Хриса жреца: обидел его Агамемнон, Дочь ему выдать назад отказался и выкуп отвергнул. Этого ради карает нас бог, и еще покарает. Не отведет от данайцев постыдной он гибели прежде, Чем быстроглазую дочь отцу не вернете обратно Даром, без выкупа, — прежде, чем в Хрису святой гекатомбы Не привезете. Тогда лишь на милость мы бога преклоним». Слово окончил и сел Фесторид. И с места поднялся Сын Атрея, герой Агамемнон пространнодержавный. Гневом пылал он. В груди его мрачное сердце ужасной Злобой наполнилось. Ярко глаза загорелись огнями. Прежде всего он Калхасу ответил, зловеще взглянувши: «Бед предвещатель! Хорошего ты никогда не сказал мне! Вечно приятно тебе только бедствия людям пророчить. Доброго слова ни разу ты нам не сказал, не поведал. Вот и теперь объявляешь ты всем, как речение бога, Будто бы беды данайцам за то ниспослал Дальновержец, Что за прекрасную Хрисову дочь я блистательный выкуп Не пожелал получить. Ну да! Я хочу ее очень Дома иметь; Я ее Клитемнестре, законной супруге, Предпочитаю: нисколько не хуже она Клитемнестры Станом своим и лицом, своими делами и нравом. Но соглашаюсь: ее возвращу, если требует польза. Лучше желаю я видеть спасенье, чем гибель народа. Вы ж мне награду тотчас приготовьте, чтоб я средь ахейцев Не оставался один безнаградным, — прилично ли это? Сами вы видите все, что свою я теряю награду». Так он сказал. И ответил ему Ахиллес быстроногий: «Сын многославный Атрея, корыстнейший муж между всеми! Высокодушным ахейцам где взять тебе эту награду? Мы не имеем нигде сохраняемых общих сокровищ; Что в городах разоренных мы добыли, всё поделили; А отбирать у народа, что было дано, не годится. Лучше ее возврати в угождение богу. А после Втрое и вчетверо все мы, ахейцы, за это заплатим, Если поможет нам Зевс крепкостенную Трою разрушить». Сыну Пелея в ответ сказал Агамемнон владыка: «Доблестен ты, Ахиллес, на бессмертных похожий, — однако Полно лукавить: меня провести иль склонить не сумеешь! Хочешь, чтоб сам обладал ты наградой, а я, обойденный, Так, без нее бы сидел? И велишь, чтобы эту отдал я? Пусть же ахейцы меня удовольствуют новой наградой, Столь же приятною сердцу, вполне равноценною с первой. Если же в том мне откажут, то сам я приду и награду Или твою заберу, иль Аяксову, иль Одиссея Дать заставлю; и рад тот не будет, к кому я явлюся! Все это, впрочем, подробно обдумать мы сможем и после. Нынче же черный корабль на священное море мы спустим, Выберем тщательно лучших гребцов, гекатомбу поставим И Хрисеиду посадим, прекрасноланитную деву. Станет один во главе кто-нибудь, разумный в советах, — Идоменей, Одиссей ли божественный, храбрый Аякс ли, Или и сам ты, Пелид, ужаснейший между мужами, С тем, чтобы жертвою к нам Дальновержца на милость подвигнуть». Гневно взглянув на него, отвечал Ахиллес быстроногий: «Эх, ты, в бесстыдство одетый, о выгоде все твои думы! Кто из ахейцев захочет твои предложения слушать — В путь отправляться какой-то иль храбро с врагами сражаться? Я за себя ли пришел, чтобы против троян-копьеборцев Здесь воевать? Предо мною ни в чем не повинны троянцы. Ни лошадей, ни коров у меня ведь они не угнали, — В счастливой Фтии моей, многолюдной, плодами богатой, Нив никогда не топтали; безмерные нас разделяют Горы, покрытые лесом, и шумные воды морские. Нет, для тебя мы, бесстыдник, пришли, чтобы ты был доволен, Честь Менелая блюдем и твою, образина собачья! Ты ж за ничто это все почитаешь и все презираешь. Также и мне ты грозишь, что моей завладеешь добычей, Подвигов тяжких наградой ахейцами мне присужденной. Но никогда не имею награды я равной с твоею, Если ахейцы какой-нибудь город троянский захватят. Больше всего нас приводят к победе средь сечи жестокой Эти вот руки мои; но как только дележ наступает, Дар богатейший — тебе. А я, и немногим довольный, В стан свой к судам возвращаюсь, трудом боевым истомленный. Еду теперь же во Фтию! Гораздо приятней вернуться На кораблях изогнутых домой. Посрамленный тобою, Не собираюсь тебе умножать здесь богатств и запасов!» Тут возразил Ахиллесу владыка мужей Агамемнон: «Что же, беги, если хочешь! Не я умолять тебя стану Ради меня оставаться; останутся здесь и другие; Честь мне окажут они, а особенно Зевс промыслитель. Всех ненавистней ты мне меж царями, питомцами Зевса. Только раздоры, война и сраженья тебе и приятны. Да, ты рукою могуч. Но ведь это дано тебе богом. В дом возвращайся к себе с кораблями своими, с дружиной. Правь мирмидонцами там. По тебе я, поверь, не печалюсь, Гнев твой меня не страшит, а грозить тебе буду я вот как: Феб-Аполлон у меня Хрисеиду мою отнимает, — Пусть! Ее на моем корабле и с моею дружиной Я отошлю; но к тебе я приду и твою Брисеиду Сам уведу, награду твою, чтобы ясно ты понял, Силой насколько я выше тебя, и чтоб каждый страшился Ставить со мною себя наравне и тягаться со мною!» Так говорил он. И яростный гнев охватил Ахиллеса. Сердце в груди волосатой меж двух колебалось решений: Или, острый свой меч обнажив, у бедра его бывший, В разные стороны всех разбросать и убить Атреида, Или же гнев прекратить, смирив возмущенное сердце. |