Книга Вопрос и ответ, страница 35 – Патрик Несс

Гремит замок.

Здесь, взаперти, я провожу все свободное от Дейви время. Мэр явно не дает мне отправиться на поиски Виолы, даром что талдычит о доверии.

— Может, там не только женщины, — говорю я, пытаясь не пускать в Шум лишние мысли. — Наверняка-то мы не знаем.

— Организация, называющая себя «Ответом», участвовала в войне со спэклами, Тодд. Диверсии, ночные вылазки… все такое.

— И?..

— И членами «Ответа» были исключительно женщины. Чтобы враг не мог услышать их Шум. — Он качает головой. — Но в конце концов они совсем отбились от рук, стали независимой силой, а после окончания войны даже напали на собственный город. В итоге нам пришлось казнить многих участниц. Скверное дело…

— Но если вы их казнили, как это могут быть они?

— Идеи умирают дольше людей. — Он тихонько рыгает. — Уж не знаю, чего эти бабы добиваются. Рано или поздно президент их вычислит.

— Но мужчины ведь тоже пропадают, — говорю я. Это правда, вот только думаю я о другом…

(она тоже сбежала с ними?)

Облизываю губы.

— А эти лечебные дома, где работают женщины, — спрашиваю я, — они как-то помечены? Их можно отличить от других?

Мэр пьет воду, глядя на меня поверх чашки.

— Зачем тебе это?

Я ворошу свой Шум, стараясь ничем себя не выдать.

— Да просто так, интересно. — Я ставлю тарелку на недавно выданный нам столик — знак, что мэру можно доесть мой ужин. — Лягу спать.

Я ложусь на кровать лицом к стене. Последние лучи сонца пробиваются сквозь отверстия в стене башни. Стекол в них нет, а зима уже на подходе. Понятия не имею, как мы будем тут зимовать. Я кладу руку под подушку и сворачиваюсь клубком, стараясь думать как можно тише. Мэр Леджер тихо доедает мой ужин.

А потом из его Шума до меня долетает картинка: протянутая рука, нарисованная синей краской.

Я оборачиваюсь. Такую руку я видел по меньшей мере на двух зданиях по дороге в монастырь.

— Всего их пять, — тихо произносит мэр Леджер. — Я могу рассказать, где они. Если хочешь.

Я заглядываю в его Шум, он заглядывает в мой. Мы оба что-то скрываем, прячем под слоями других мыслей. Столько дней провели вместе, а до сих пор гадаем, можно ли друг другу доверять.

— Валяйте, — говорю я.

— 1017-й, — читаю я вслух для Дейви, а тот выкручивает щипцы и мгновенно превращает безымянного спэкла в 1017-го.

— На севодня хватит, — объявляет он.

— Но нам еще…

— Я сказал, хватит! — Он ковыляет к нашей бутылке с водой и делает глоток. Нога у него к этому времени почти выздоровела, но он еще прихрамывает. Моя рука зажила полностью.

— Нам же неделю дали на все про все, — говорю я. — А мы уже вторую маемся.

— Разве нас кто-то торопит? — Дейви выплевывает струйку воды.

— Нет, но…

— Ни заданий тебе новых, ни распоряжений… — Он умолкает, делает еще глоток и снова выплевывает. Потом злобно глядит куда-то слева от меня. — Чего уставился?

1017-й все еще стоит неподалеку, зажав ленту здоровой рукой и глядя на нас. Вроде бы он мужского пола и совсем молодой, почти подросток. Он цокает один раз, потом второй, и, хотя Шума у него нет, по звукам ясно, что он не любезничать с нами пытается.

Дейви тоже это понимает:

— Ах так?!

Он тянется за винтовкой, что висит у него за спиной, и во всех красках представляет, как палит из нее по убегающему спэклу.

1017-й не двигается с места. Он смотрит мне в глаза и цокает еще раз.

Ну, точно грубит!

Потом он пятится, все еще глядя на нас и растирая здоровой рукой железную ленту. Я оборачиваюсь к Дейви: тот целится из винтовки в спину уходящему 1017-му.

— Не надо, — говорю я.

— А что? Кто нас остановит?

Я не отвечаю, потомушто остановить нас некому.

Бомбы продолжают взрываться через каждые три-четыре дня.

Никто не знает, куда и как подложат следующую, поэтому БУМ! БУМ! БУМ! — снова и снова. Однажды вечером, когда на воздух взлетает маленький ядерный реактор, мэр Леджер возвращается с работы с расквашенным носом и синяком под глазом.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Солдаты! — выплевывает он и берет тарелку с ужином — севодня опять дали тушенку. От первой же попытки прожевать мясо он морщится.

— Что вы натворили?

Его Шум немного вскидывается, и мэр бросает на меня злобный взгляд:

— Ничего!

— Вы меня поняли.

Недовольно ворча, он съедает еще кусок мяса и наконец отвечает:

— Кому-то в голову пришла блестящая идея, что «Ответ» — это я. Подумать только, я!

— Вы?! — удивленно спрашиваю я — может, чересчур удивленно.

Мэр Леджер встает и ставит на стол почти нетронутую тарелку — верный признак того, что он по-настоящему зол.

— Ни одной подозрительной бабы так и не нашли, а солдатам нужен козел отпущения. — Мэр выглядывает на улицу и смотрит, как ночь опускается на город, который был когда-то его домом. — Думаешь, мэр попытался их остановить? — спрашивает он бутто самого себя. — Даже не подумал…

Я молча жую, стараясь не пускать в Шум лишние мысли.

— Ходят слухи, — продолжает мэр Леджер еле слышно, — о какой-то новой целительнице, совсем юной. Ее пару раз видели в соборе, а сейчас она работает в лечебном доме, которым раньше заведовала госпожа Койл.

Виола, громко и ясно думаю я, прежде чем успеваю скрыть эту мысль от мэра.

Он оборачивается:

— Этого дома ты видеть не мог. Он не на главной улице, а у подножия небольшого холма в сторону реки, примерно на полпути в монастырь. Повернуть надо сразу после двух амбаров, стоящих рядом на главной улице. — Он снова выглядывает на улицу. — Не ошибешься.

— Я не могу удрать от Дейви, — говорю я.

— Понятия не имею, о чем ты, — отвечает мэр Леджер, укладываясь на кровать. — Я просто рассказываю тебе отвлеченные факты о нашем славном городе.

Дышать становится тяжелей, в голове и Шуме крутятся разные варианты побега от Дейви и поисков нужного лечебного дома.

(найти ее)

Лишь много позже я спрашиваю:

— Кто такая госпожа Койл?

Даже в темноте я вижу, как краснеет Шум мэра Леджера.

— A-а… ну как же! — говорит он в темноту. — Она и есть наш «Ответ».

— Это последняя, — говорю я, провожая взглядом 1182-ю, потирающую больное запястье.