Онлайн книга «Томится душенька на зоне»
|
— Жертва… Смотри, как бы ты сам жертвой не стал. — Я, между прочим, тоже сидел. — Ну, ты — другое дело… Дед, сколько раз я тебе говорил, не подбирай с улицы всякую шваль… — Во-первых, она — не шваль. А во-вторых, сбавь обороты! — Все, дед, проехали! — сбавляя тон, сказал Эдик. — Не быдло так не быдло… Но все равно за ней глаз да глаз нужен… У тебя здесь деньги, вдруг она воровка? — Все, хватит! — Ну, хватит так хватит… Как там Сонька поживает? — Ничего… Ничего хорошего… Привет тебе передавала… И я от тебя привет передал. Хотя ты и не просил… — Ну почему не просил? Я Соньку люблю… — Мог бы хоть раз к ней съездить, — не без упрека сказал Анатолий Данилович. — И съезжу. Вот с делами разгребусь и съезжу… Дед, мне уже пора. Встреча важная… А с этой ты ухо востро держи. Гони ее прочь! — Гнать ее не буду. А домой ее отвезу. Она из Москвы, родители у нее здесь… — Так давай я сам ее отвезу. — Знаю я тебя. Ты ее на первом же повороте выбросишь. — Хорошего же ты мнения обо мне, дед! — возмутился Эдик. — Хорошего… Встреча у тебя важная, не опоздать бы… Внук уехал, а дед вернулся в свое кресло. Ворохнулся, устраиваясь поудобней, и затих. Евгения открыла глаза, подняла голову, настороженно посмотрела на старика. — Кто это был? — Внук приезжал. Эдуард. — Не любишь ты его. — Почему не люблю? — сдержанно возмутился старик. — Да холод в твоем голосе… Мне он тоже не понравился. Хотя бы потому, что я не воровка. — Я знаю. У тебя сто двадцатая статья. — Ну, это же я тебе сказала. А сказать можно, что угодно… — Нет, я звонил, узнавал… — Куда звонил? В милицию? — В общем, да. Есть у меня человек… Надо было сначала бутылку убрать, а потом узнавать… — Какую бутылку? — Которую ты на кухне оставила… Ты как себя чувствуешь? — Холодненького бы чего-нибудь. — Ясно. Анатолий Данилович ушел и вернулся со стаканом холодной минералки. Евгения схватила его с жадностью путника, неделю проведшего в знойной пустыни без глотка воды. Выпила, полегчало. — Спаситель. — Эдик в алкоголики тебя записал, — усмехнулся Анатолий Данилович. — Вообще-то я мало пью. До тюрьмы редко и по праздникам, в зоне с этим вообще строго… Дорвалась, что называется, до бесплатного… — Бывает. Я, когда освободился, две недели не просыхал… — Ну вот, рыбак рыбака поймет издалека, — задорно улыбнулась Евгения. И, спохватившись, спросила: — Ты меня до станции довезешь? — Зачем до станции? Я тебя в Москву отвезу… — Не утруждал бы ты себя. Тебе отдыхать надо… — Отдохну. В больнице отдохну. В центральную клиническую поеду, там у меня профессор знакомый… — Хорошо живешь, везде у тебя знакомые. — Было время, когда без хороших знакомых никуда. Это сейчас все деньги решают, а раньше больше всего связи ценились… Вот тогда я жил. А сейчас доживаю… — А кем ты раньше был? — Да так, деньги делал… Внука поднял, себе немного оставил… Всю жизнь по лезвию ножа. Устал очень. А отдыхать как-то не получается. Сердце вот посадил… — Дом у тебя большой, самому тяжело по хозяйству… — Да тяжело… Жена у меня была, — скорбно вздохнул старик. — Умерла. Раньше она все на себе тащила… А сейчас нет никого. Так, иногда приходит женщина, убираться раз в неделю… — Сколько лет жене было? — Тридцать два. — Молодая, — сочувствующе качнула головой Евгения. — Это вторая… С первой, с Марьяной, царствие ей небесное, мы тридцать лет душа в душу. — М-да… Так мы едем? — Да, только вещи соберу. Анатолий Данилович молчал до самой Москвы. И только когда машина свернула на Кольцевую автостраду, спросил: — Ты чем заниматься собираешься? — Не знаю. Главное, что домой вернулась… В училище бы восстановиться. — Пока судимость не снимут, это вряд ли… Хотя, может, времена сейчас другие. — Я попробую. — А если не выйдет? — Не знаю, на работу попробую устроиться. — У тебя специальность есть? — Нет. А что? — Могу работу предложить. Я в больнице буду, а ты в доме у меня живи. Убраться там надо и за домом смотреть… А вернусь, так все равно кто-то нужен, плохо одному. Да и сердце, если вдруг что, «Скорую» некому будет вызвать… — Ну, я не знаю. — С оплатой не обижу. Две тысячи долларов буду платить. — Сколько?! — изумленно спросила Евгения. — Две тысячи долларов. Поверь, это немало. — Да уж верю… Хорошо, я согласна. Она совершила бы преступление против самой себя, если бы отказалась от такого предложения. — Только не совсем понятно, с чего такая честь? — не удержалась она от любопытства. — Нравишься ты мне как человек… И за себя постоять можешь… Эдик у меня заноза, с ним по-хорошему нельзя. Он только по-плохому понимает. Ты ему особо не груби, но и спуску не давай. Если он, конечно, с проверкой к тебе нагрянет… Он такой, он и нахамить может… Это тебе на всякий случай, за моральный ущерб. Считай, что подъемные, сверх зарплаты… Анатолий Данилович сунул руку в карман, достал тонкую пачку денег из стодолларовых купюр. Три тысячи американских рублей. Уже одно это делало Евгению сказочно богатой. * * * Не было у Евгении желания нравиться мужчинам. Поэтому совсем непонятно, почему ее потянуло в салон красоты. И стоматологический кабинет она не обошла стороной — лечение, отбеливание… Ну и как в магазин модной одежды не заглянуть, когда на руках столько денег?.. Вчера весь день на себя убила, зато сегодня не стыдно на улицу выйти. Освежила с утра прическу и вперед. Сначала в больницу к Анатолию Даниловичу, через магазин, само собой. А потом к нему домой, в деревню. Деньги на такси есть, так что в электричке убиваться не придется. И дома у него напрягаться она особо не собирается. Генеральная уборка сейчас и в день, предшествующий его выписке. А с Эдиком, если он вдруг объявится, она разберется. Очаровывать его не будет, но пару ласковых скажет… Лишь бы только за нож не схватиться, а то неизвестно, что у него на уме; возьмет еще и в милицию заявит. |