Онлайн книга «Фантазии офисной мышки»
|
— Судя по всему, они его не убивали, — осторожно сказала я. — Он им был нужен, потому что знал что-то про деньги. Они ищут какие-то деньги. Деньги оставили Карабаса равнодушным, но зато когда он узнал, что я в клубе видела Ларису, он просто взбеленился. Я воочию увидела, как он подпрыгнул на кровати, и с необъяснимым злорадством поняла, что больше он не заснет. — Ладно, мне на работу надо, вечером заеду. — Я поскорее отключилась. Я вбежала в банк буквально за минуту до начала рабочего дня. В дверях стоял Вася, но он был какой-то как в воду опущенный — никаких шуток, никаких анекдотов. Я даже озабоченно спросила: — Вась, ты не заболел? Хочешь, анекдот расскажу? Приходит мужик в цирк и говорит… — Да ладно тебе. — Он отмахнулся и тяжело вздохнул. — У нас тут свой цирк… каждый день по канату ходим, а вокруг — одни хищники! Я пожала плечами и направилась к своему кабинету. Однако не прошла и нескольких шагов, как столкнулась с незнакомым человеком. Это был мужчина лет шестидесяти, очень маленького роста, с густыми седоватыми волосами, кустистыми бровями и крупным, мясистым носом. Он напоминал гнома — не сказочного, а скорее садового, одного из тех, которых ставят на своих участках любители ландшафтного дизайна. Однако те гномы встречают прохожих приветливой улыбкой, а этот обжег меня неприязненным, пристальным взглядом маленьких темных глаз. Я невольно вздрогнула и прошла мимо, не поздоровавшись. Гном проводил меня взглядом, и я, идя по коридору, спиной чувствовала этот взгляд. Мне казалось, что он прожигает мою спину между лопатками. Возле лифта стояла Лидия Петровна. Я задержалась рядом с ней, поздоровалась и вполголоса спросила: — Что это там за страшный карлик? Лидия скосила на меня глаза и зашипела: — Ты что! Надо же такое сказать — карлик! Это не карлик, это большой человек, один из основных акционеров нашей компании! Начальство надо знать в лицо! Это же Николай Андреевич Заведонский из центрального московского офиса! — И что этот большой человек делает в нашем маленьком банке? — Неужели неясно? Приехал лично разобраться, что у нас здесь происходит, и навести порядок. Так что будь внимательна и осторожна — он все замечает и из всего делает выводы! — Мне-то что? — Я пожала плечами. — Я — человек маленький, вся эта большая политика меня не касается… — Между прочим, — Лидия Петровна еще понизила голос, — говорят, что покойный Меликханов был его человеком… В это время подъехал лифт, и Лидия Петровна вошла в кабину. А я тихонько проскользнула в свой кабинет, села за стол и попыталась сосредоточиться. Чем нам с Антоном грозит появление этого московского гостя? Надо же — я мысленно произнесла «нам с Антоном», как будто мы с ним составляем единое целое! Только этого не хватало! Да, на какое-то время наши интересы совпали — но не более того! Мне нужно было подумать, привести свои мысли в порядок, но этому мешало неприятное ощущение между лопатками. Мне казалось, что я все еще чувствую спиной взгляд Заведонского. Дошло до того, что я даже оглянулась. Разумеется, за спиной у меня не было никого. Лариса Ивановна не вышла на работу, видно, легла вчера поздно и проспала. Вообще я заметила, что дисциплина в банке после всех событий неуклонно падала. Так что приезд московского начальства был весьма своевременным. Не скрывая своей радости от того, что Ларисе попадет от начальства, я нахально заявила сотрудникам, что меня ждет на допрос майор Синицын, и ушла с обеда. Водитель высадил меня перед железнодорожным переездом в сотне метров от ворот Серафимовского кладбища. Возле самого переезда сгорбленная старушка в черном ситцевом платочке продавала темно-красные пионы. — Дочка, купи цветков! — окликнула она меня. — Свежие, не сомневайся! Только утром срезала… дешево отдам! Сама не знаю зачем, я купила у старушки два пиона и двинулась к воротам. — Ей понравится! — проговорила цветочница мне в спину. — Что? — Я удивленно обернулась. — Кому — ей? — Бабушке твоей… Ты же к ней на могилку идешь… Я отвернулась и ускорила шаги. Меня пронзил мучительный стыд. Когда последний раз я была на бабушкиной могиле? Два года назад? Три? Четыре года? Я вспомнила покосившийся крест, бледную фотографию на эмали, буйно разросшиеся на могиле сорняки и дала себе слово сходить туда и навести порядок, как только закончатся все мои теперешние неприятности. Если, конечно, они когда-нибудь закончатся… Войдя на кладбище, я огляделась по сторонам. Справа от входа располагался строгий мемориал, посвященный погибшим в блокаду ленинградцам, слева — помпезные могилы «новых русских». Где среди этих роскошных надгробий мне искать могилу Василия Самоцветова? Навстречу мне по обсаженной липами дорожке шел кладбищенский рабочий с лопатой на плече. — Гражданин! — окликнула я его. — Можно вас на минутку? — Граждане в прокуратуре показания дают! — отозвался землекоп. — Так что тогда — господин? — Я с сомнением покосилась на его спецовку и стоптанные сапоги. — Господа — вон они, по могилкам отдыхают! — Он кивнул на ряды надгробий. — Так неужели товарищ? — переспросила я с недоверием. — Товарищи перед бабками речи произносят! — Ну, так как же мне вас называть? — А назови человеком — я не обижусь! — Ну ладно, добрый человек, вы ведь здесь все знаете… как бы мне дяди своего могилу найти? — Кладбище большое, народу на нем лежит немерено. Все здесь никто не знает, окромя одного Павла Петровича! — наставительно произнес землекоп. — А кто это — Павел Петрович? — осведомилась я. — Директор, что ли? — Зачем директор? Павел Петрович — это призрак здешний, привидение, попросту говоря! Семьдесят лет по кладбищу шатается, так уж все досконально изучил. При жизни-то он здесь сторожем работал, так это еще пятьдесят лет прибавь… — А кроме привидения никто мне помочь не в состоянии? — расстроилась я. — Дяди моего фамилия Самоцветов, Василий Андреевич… памятник у него такой красивый, необычный — птица с человеческим лицом, плачет и крылом лицо свое закрывает… — Птица, говоришь? — переспросил могильщик. — Ну, памятников-то тут много, все разве упомнишь… память-то у меня не очень… особенно если до обеда… Однако в его голосе, а особенно в выражении лица мне почудился некий намек и даже подсказка на то, как можно улучшить его ослабевшую память. |