Онлайн книга «Принц Полуночи»
|
— Нашли? — с интересом спросил Синий. — Сам вернулся, — Пендель хмыкнул, — сказал, что в город ездил. Его чуть не выгнали тогда. Другого кого точно выперли бы, а Азаматку простили. Как обычно. Во-первых, отличник пожизненный, математик, звезда, блин, городского масштаба. Во-вторых, тихий же. — Значит, он всю жизнь такой, — констатировал Лонг. — А я думал, только здесь. На него уставились все. Даже те, кто, кажется, и не слышал разговора. — Какой? — осторожно уточнил Трепло, поглаживая гитару, — Тихий? Кинг неприлично хихикнул. — Да я не про то, — поморщился Лонг — я говорю, он всегда себя вел так, что не придерешься. Даже если устраивает что-нибудь не то, все равно получается, что так и надо было. — Он злой, — булькнул Джокер из своего угла. Нанего привычно не обратили внимания. — Спой, Трепло, — попросил Пижон. И закрыл «секретарь». Кинговы тексты править — дело непростое. Отдохнуть надо. Трепло никогда не ломался. Вот и сейчас он перестал бесцельно тренькать, сел поудобнее, пробежался по струнам пальцами. Вздохнул: — Чего бы такого… А, знаю. Как раз. Взял, словно на пробу, несколько аккордов. И запел не громко. Как будто для себя. Полжизни в капкане- Куда ж теперь-то дойдешь? Не плачь, могиканин, Подставь ладони под дождь… Дождь, дождь, лужи на асфальте, Черные колеса — серая вода, Во всех краях — дождь, встречным посигнальте, Укажите им дорогу в никуда… Те, кто знал русский, слушали слова, те, кто не знал, — слушали песню. Трепло давно приучил всех к Медведеву. Правда, Пижон никак не мог понять, что же находят в нем нероссияне. Видимо, было что. Потому что даже Кинг, который за музыку признавал лишь рэпперские речитативы, становился тих и внимателен, когда вспоминал Трепло песни иркутского барда. Две гильзочки в море, Чтоб возвратиться назад. Стоящим в дозоре Стекает Небо в глаза! А ищущим, где бы Приют бродяжий найти? Две гильзочки в Небо — Чтобы не сбиться с пути. Дождь, дождь, лужи на асфальте… Дождь шумел за стенами. Не было там, снаружи, никакого асфальта, а был дикий камень и дикий лес, и дикое небо над мокрой и тоже дикой планетой, «…чтоб возвратиться назад…» Грустно не становилось почему-то. Вернуться невозможно, но есть куда возвращаться. И это, наверное, более важно. Трепло, умница, он никогда не промахивается, умеет выбрать из великого множества песен самую нужную. Редкий талант. А бедную Трою Зарыть — и дело с концом, Я вышку построю, Замерзну к Небу лицом. Дождь, дождь — грустно скитальцу, Солнце скитальца гаснет вдали, По корни вбил дождь серые пальцы — Скучные пальцы в череп Земли. Дождь, дождь, а сказка простая: Мир наш растаял, как леденец, И только мы все книгу листаем, Будто не знаем, что сказке-то конец… Дождь, дождь — от края до края, Самого края мертвых полей. Кругом один дождь — ни ада, ни рая… Раз такое дело — водки налей. Дождь, дождь, лужи на асфальте… Кончилась песня. Вздохнула в последний раз гитара. — Может, и правда водки? — спросил Пендель после паузы. — Раз такое дело. — Ты Готу объясни, какое тут дело, — мрачно предложил Башка. Лис, до этого вроде дремавший, подал вдруг голос: — Я объясню. Завтра летать никому не надо — будем шахтное оборудование собирать. А с похмелья работается лучше. Думаю, Гот разрешит. — Какое оборудование? — не понял Пижон. — Нашли готовое, что ли? — Да вот еще. — Лис махнул рукой. — Я Зверю объяснил примерно, чего надо. — А-а, — кивнул Азат, — тогда понятно. — Слушайте, — Башке определенно понравилось быть здравомыслящим, — Он вообще спит когда-нибудь? — Кто? — Да Зверь, кто еще? Пендель, Пижон, вы ж его знаете. Пендель задумался. Переход от водки к Зверю оказался для него слишком неожиданным. — На буровой точно не спал, — изрек он наконец. — Вот шайтан, он ведь там семь недель прожил. Я как-то даже и не задумывался. Работали все. — Семь недель, — удрученно повторил Башка, — Ула, его же изучать нужно! — Да иди ты, — поморщилась госпожа Экнахталь. — Надо тебе — изучай. А я посмотрю. Издалека. Пижону было что сказать по этому поводу. Но он благоразумно промолчал. Зато Лонг отреагировал на женский голос и вернул беседу в прежнее русло: — Ула, сходи к Готу, а? — Зачем это? — Тебя он скорее, чем Лиса, послушает. — Хочешь сказать, — прищурилась немка, — у меня лучше получится водку клянчить? Я, между прочим, не пью. — Врешь, — не выдержал Пижон. — Ну, вру, — легко согласилась Ула. — Сходи, а? Да, кстати, а кто у нас по расписанию часовых меняет? — Я, — сказал Джокер, — и я не пью. А еще Костыль, — он уставился на Костыля. — И ты тоже не пьешь. — Да ладно тебе… — Костыль, — тяжело произнес Пендель. Тот надулся, но спорить не стал. Кошмар с Синим переглянулись и дружно вздохнули. — Ладно, — подытожил Пижон, — остальным можно. Ну что, — он взглянул на Улу, — попросишь? — Черт с вами. Биолог вышла из кают-компании. Трепло дождался, пока дверь за ней закроется, и проворчал негромко, но так, чтобы все слышали: — С нами черт, как же. Черт сейчас с Готом будет. Ула сделала все, чтобы не выходить под дождь. Сначала, пробежав по узким коридорам, заглянула в рейхсканцелярию. Гота там не нашла. Через переход отправилась в рейхстаг, но и там майора не обнаружила. Тяжело вздохнув, Ула приоткрыла дверь на улицу. Выглянула. Поморщилась с отвращением. Свет горел в ремонтном цехе — самом дальнем. — Разумеется, — кивнула немка, — конечно, — она выставила ладонь под дождь и тут же отдернула, — ничего другого и ожидать было нельзя. Все сволочи. |