Онлайн книга «Принц Полуночи»
|
— О! Командир! — громогласно сообщил Синий, и первый вскочил на ноги. За ним, грохоча стульями, начали подниматься остальные. Гот небрежно кивнул. — Мы водку пьем? — с ходу поинтересовался Лонг. — Пьем, — ответила за Гота Ула. И тут Кинг с воплем: — Bay! — ломанулся к дверям, плечами сшибая тех, кто оказывался на пути. — Зверь! — пискнул Гад, отлетая к стене, но успев выглянуть в коридор. — Гадом буду! После этого даже равнодушные ко всему преферансисты: Ворон, Зима и Петля со стуком сложили «секретари» и уставились на двери. — Я как знал, — буркнул Зверь, появляясь и по широкой дуге обходя Кинга. — Что за нездоровый ажиотаж? — К нам приехал, к нам приехал… — заблажил Трепло, извлекая из гитары цыганско-кошачьи вопли. Пошел по комнате чуть не вприсядку. — Прекратить балаган! — рявкнул Зверь. И сразу стало тихо. Джокер подергал Трепло за рукав, что-то шепнул ему на ухо и выскользнул из кают-компании. Обойдя Зверя так же, как тот обходил Кинга. — Лонг, — распорядился Гот, — инициатива наказуема, так что бери свое отделение и дуй в алхимический цех. Возьмете по бутылке всего. Будем пробовать. Распоряжение Зверя о тишине было забыто. Кают-компания отозвалась восторженным ревом. Лонг подозвал преферансистов, и четверо гонцов исчезли за дверью. Пользуясь суматохой, Зверь скользнул в дальний угол, где и устроился, тихий и незаметный. Настолько, насколько он вообще мог быть незаметен. Гот готов был поклясться, что сержант, если возникнет у него такая необходимость, станет невидимым и неслышимым даже здесь, в компании из пятнадцати человек, каждый из которых сейчас таращится на него с восторженным обожанием. Однако необходимости не было. И Зверь оставался в центре внимания. — Ну что, не съели тебя? — поинтересовалась Ула, пробираясь к нему и усаживаясь рядом. — Подавятся, — буркнул сержант. С возвращением Лонга суматоха слегка улеглась, все расселись вокруг стола, достали стаканы. Костыль демонстративно пересел поближе к Зверю. — Будем страдать вместе, — сообщил он окружающим. Кошмар и Синий поддержали его унылыми кивками. — Да Зверю-то по фиг. — Кинг пританцовывал, даже разливая водку. — Он вообще трезвенник. Сами по себе будете страдать. — Второй раз мы здесь пьем, — заметил Пижон, поднимая свой стакан. — Дай бог не в последний. Общих традиций пития сложиться не успело. Национальные не годились — сколько народов, как известно, столько и обычаев. Так же обстояло дело и с родами войск. Пилоты и десантники все делали по-разному. Случайно ли это вышло, или традиции намеренно создавались в пику друг другу, кто знает? Оставалось надеяться на то, что все получится само. Рано или поздно. А пока пили, как придется. Вот сейчас за то, чтобы и вправду не в последний раз. Потом помянули Резчика. Спокойно, без особых эмоций. Если кто и загрустил, то совсем ненадолго. Потом выпили за то, чтоб закончились проклятые дожди. Потом сделали паузу, за время которой все тот же Лонг и трое его бойцов успели смотаться на кухню и вернулись с холодным мясом, уже нарезанным и разложенным по тарелкам. — Не пить, так хоть есть. — грустно заметил Кошмар. Синий молча впился зубами в кусок посимпатичнее. — Ящеры, — резюмировал, едва прожевав. — А ты кого хотел? — взвился Лонг с такой обидой, слов но сам это мясо готовил, — Скорпионов? Синего перекосило. Кинг радостно заржал. — Понеслось, — с довольным видом прокомментировал Трепло. — Первая рюмка она всегда самая трудная. — Четвертая, — язвительно прокомментировал Зверь, брезгливо наблюдая за Кингом, выполнявшим обязанности виночерпия. — И не рюмка, а стакан. — Дринк, — наставительно поправил его Синий. — Это русские стаканами пьют, а приличные люди — дринками. На два пальца, понятно? — Мне десять дринков, пожалуйста, — попросил Пижон. — Перебьешься! — Кинг плеснул ему, как и всем, на донышко. — За пилотов, — предложил Пижон. Выпили за пилотов. И Трепло взялся за гитару. — Господа! — начал он проникновенно. Струны торжественно загудели. — Сегодня у нас особенный день. Ночь. В общем, вечер. Сегодня наше скромное общество почтил своим присутствием… — Убью, — произнес Зверь в пространство. — Понял, — сказал Трепло. — Ладно. Учитывая скромность нашего дорогого гостя, мы не будем тыкать в него пальцами, хотя, конечно, все знают, что это Зверь. В ознаменование этого знаменательного знамения, а также ввиду того, что в этой комнате сейчас находятся все представители военно-воздушных сил Цирцеи, я буду петь. — Можно подумать, раньше он молчал, — прогудел Кинг, обращаясь ко всем сразу. — Но-но! — Трепло поднял палец. — Я буду петь про пилотов. Специально для, и все такое. Тишина в зале! «В зале» послушно притихли. Трепло закатил глаза, приподнял романтически брови и затянул жалобно, но мелодично: Крутится-вертится шар голубой, Крутится-вертится над головой. Крутится-вертится хочет упасть, Кавалер барышню хочет… Два четких удара по деке заменили последнее слово, каким бы оно ни было. Крутится-вертится шар голубой, Наш экипаж отправляется в бой. «Тра-та-та-та», — бортмеханик сказал. «Тра-та-та-та», — командир отвечал. — Штурман, — жалобно спросил Трепло сам у себя, продолжая играть — ты карты взял? И сам себе ответил: — А как же! Две колоды! — М-мать! Опять по пачке «Беломора» лететь. Штурман заснул меж бутылок пустых, Мы в облаках заблудились густых; «Тра-та-та-та!» — командир очень злой, «Тра-та-та-та! Полетели домой!» Гот знал, что в армии так не бывает. Ну просто не может быть. Где-то в душе смех и легкое раздражение скалици друг на друга острые зубы Что за идиотская песенка? Тут бортмеханик в кабину вбежал — Братцы Родные. Трындец нам настал! — Чья-то ракета за нами летит — А, тра-та-та-та, — командир говорит. «Тра-та-та-та», — было написано на лице Зверя. Он-то вряд ли обижается за армию. Скорее, просто пытается не рассмеяться. А Трепло выводил с цыганским надрывом: Прямо с небес тратахнулись в овраг, |