Онлайн книга «На задворках Великой империи. Книга первая: Плевелы»
— Ну погоди, — сказала она. — Я тебе испеку… Что-нибудь да испеку! Погоди только… В этот момент вошла горничная и доложила, что ее желает видеть вице-губернатор князь Мышецкий. — Кто, кто, милочка? — Я же сказала, барыня, князь Мышецкий. — Опомнись! — не поверила Конкордия Ивановна. — Сергей Яковлевич, — повторила горничная равнодушно. Монахтина тихо ойкнула и схватилась за грудь: — Проси же… будь что будет! Конкордия Ивановна заметалась по комнате, ничего не понимая. Что означает этот приход? Господи, он уже внизу, а она еще не одета, не причесана… Но, может, так-то оно и лучше? Замерла как вкопанная посреди комнаты, погладила себя по бедрам. И вдруг (ага, верно) метнулась к туалету. Быстро-быстро — раз, два, три, четыре — ловко продела в кольца пухлые пальцы. Обмотать голову полотенцем было делом одной секунды. Так, правильно! Сети были расставлены… И, на ходу скидывая туфли, женщина кинулась в пуховую ложбинку неприбранной постели. Закинула одеяло, наскоро обнажила плечо и отвернулась к стене. Теперь все ясно — она… больна! Раздались осторожные шаги, и тогда Конкордия Ивановна слабо произнесла: — Ах это вы, князь? Я знала, что вы добрый человек, что вы придете ко мне… …Надобно иметь немало мужества, чтобы решиться на подобный унизительный шаг. Сергей Яковлевич все тщательно продумал, рассчитал и пришел к выводу, что от лишнего поклона спина его не сломается. А то, что он застал Конкордию Ивановну в постели, томной и расслабленной, сразу развязало князю язык. — Весьма досадую, — уверенно начал он, — за то маленькое недоразумение, которое произошло при нашем знакомстве. Смею надеяться, что это маленькое недоразумение не повредит нашей дружбе… — Не надо, князь, — попросила его Монахтина. — Не надо. — И вот, — напористо продолжал Мышецкий, — прослышав о вашей болезни, я решил сразу же навестить вас, милая Конкордия Ивановна! «А ты врунишка, — поймала его женщина. — А мы, оказывается, врем-то оба…» Уренская Клеопатра легким постаныванием подтвердила, что ей действительно неможется. — Что с вами? — спросил Сергей Яковлевич и пересел поближе к постели. — Ах, князь… Такая боль, так душно! Мышецкий приложил ко лбу женщины свою узкую белую ладонь. — О! — сказал он, словно удивляясь. — Да у вас, кажется, сильный жар. — Да, князь. Но ваша рука так прохладна, мне сразу стало легче. — В таком случае, — любезно предложил Мышецкий, — я готов не снимать ее до тех пор, пока боль не пройдет вовсе… Только что в этой комнате был один актер — женщина, теперь их было уже двое. Оба комедианта хорошо понимали, что находятся сейчас на подмостках, и честно разыгрывали свои роли. Глаза женщины сияли: — Князь… милый князь! — При этом она настойчиво соображала: «Что ему нужно?» Мышецкий держал свою руку на голове Конкордии Ивановны, а Конкордия Ивановна держала свою руку на руке Мышецкого. Союз — незримый и опасный — был между ними заключен. — Ничего, мадам, — утешал Сергей Яковлевич, — сейчас все пройдет… Впрочем, эти подмостки им скоро надоели, нетерпение Монахтиной было слишком велико (что хорошо понимал Мышецкий), и они оба спустились на грешную землю. — Река еще не вскрылась, — сказал Сергей Яковлевич, — а первый эшелон уже подходит. — И вы… — И я не знаю, что делать! Конкордия Ивановна скинула со лба полотенце и села в постели среди разбросанных подушек. — Вам нужно выдержать испытание этой весны, — ответила она так же прямо и честно, и Мышецкий кивнул, соглашаясь. — Дальше вам будет легче, и тогда мы… Она остановилась, проверяя, как он отнесется к этому рискованному «мы». Но князь не возражал. — И тогда мы с вами, — закончила Монахтина уверенно, — будем в безопасности! Мышецкий думал: «Вот, наверное, так она начинала и с моим покойным предшественником». — Милая Конкордия Ивановна, — заговорил он снова, — я недавно видел, как упал мужик с крыши. Он летел вниз, но напротив моего окна тело его как бы замерло в полете. Я теперь часто вспоминаю этого мужика и… лечу, лечу, лечу! Где-то и я, прежде чем разбиться, остановлюсь на мгновение… По наморщенному лобику Конкордии Ивановны вице-губернатор понял, что сейчас она усиленно вдумывается в его слова. — Мне нужна ваша помощь, — заявил он открыто, и лоб женщины просветлел. — Вчера я посетил хлебные магазины… Он улыбнулся и покрутил пенсне за шнурок, намотанный на палец. Конкордия Ивановна терпеливо выжидала. — Мне показали запасы зерна, — договорил Мышецкий. — Это не зерно, а — дрянь, мусор. Все перегорело… Они думали, что я ничего не понимаю. Но на это хватило даже моих скромных познаний. Конкордия Ивановна по-прежнему молчала, и это показалось Сергею Яковлевичу невыгодным в единоборстве с женщиной. Он решил вызвать ее на разговор. — А вот Мелхисидек… — начал он. Карий зрачок женщины заметно округлился. — Мелхисидек, — повторил князь и замолчал. Надо было что-то отвечать. — Да, — признала Монахтина, — преосвященный дорожит моей дружбой… Пенсне продолжало кружиться и вспыхивало искоркой. Раз! — Мышецкий перехватил его на лету и плавным жестом поднес к переносице. — Конкордия Ивановна, — сказал он, — мне известно, что для вас нет ничего невозможного в Уренской губернии… — Вы мне льстите, князь! Я только слабая женщина. — В этом-то ваша сила. И — не спорьте… Ох, как она сейчас наслаждалась — даже затихла вся, собралась под одеялом в сладострастный комочек, а по всему телу ее пробегали какие-то стреляющие токи. — А что бы вы хотели, князь? — не утерпела она. И тут же получила определенный ответ: — Весь запас монастырского хлеба! — Но я… — Нет, не смеете отказать! — властно остановил ее Мышецкий. — Я знаю, что Мелхисидек скуп и жаден, но в его епархии очень богатые закрома. Мне он откажет, вам — никогда! — Вы слишком уверены во мне, — растерялась Монахтина. — Вы не откажете мне, а Мелхисидек не откажет вам! — Но зачем вам столько хлеба? — Мне нужен хлеб. — Уж не собираетесь ли вы… — Да, собираюсь! Положение в губернии ужасное. Северные уезды уже глодают кору деревьев. Снабжение переселенцев не налажено. Но мне нужен хлеб, — считайте, что лично мне, — чтобы пустить его под яровые… Иначе — мор! |