Онлайн книга «Фаворит»
|
— Мои войска, — утверждала она с большой убежденностью в голосе и жестах, — стоят лишь в сорока лье от Киева, и скоро я буду там сама. А русский флот, зимующий в Ливорно, уже готов услужить мне… Ее подвел слуга-негр: на улице возле отеля он стал требовать жалованье за год, иначе — отказывался служить. Тараканова, бдительная после гибели Пугачева, была крайне удивлена, когда некий господин цветущего вида на глазах жадной до скандалов публики сам расплатился с негром, после чего развязно шепнул самозванке: — А не вы ли писали на эскадру в Ливорно?.. Тараканова затаилась. Через узкие щели оконных жалюзи она несколько дней подряд наблюдала, как этот красивый незнакомец блуждает под окнами отеля. Ожидание острой новизны сделалось нестерпимо, и наконец женщина повелела Даманскому: — Проверь, заряжены ли мои пистолеты, и пригласи этого человека с улицы ко мне… Да, это я писала в Ливорно! — сказала Тараканова входившему де Рибасу. Размахнувшись, он далеко и метко бросил через всю комнату кисет, с тяжелым стуком упавший на стол, и Тараканова догадалась о его содержимом — золото. — Изящнейший граф Чесменский, — сказал де Рибас, — приносит извинения за скромность своего первого дара… — Что вам угодно от меня, синьор? — Лишь поступить к вам в услужение. — Разве вы не офицер русской эскадры из Ливорно? — Я был им. Но ушел в отставку, не в силах выносить терзаний моего славного адмирала… Его благородная душа жаждет отмщения этой коварной женщине, которая отвергла Орловых от двора, а их брата Григория содержит в подземельях ужасного Гатчинского замка. Если б вы могли видеть, какими слезами мой адмирал орошал ваше письмо, в котором вы дали понять, что нуждаетесь в его возвышенном покровительстве. — Поверьте, — отвечала Тараканова, — нет такого женского сердца, которое бы не дрогнуло при имени чесменского героя. Мои чувства к нему не внезапны: я давно испытываю их, всегда извещенная о его щедрости и благородстве. — Пусть скромные золотые цехины от адмирала станут залогом ваших будущих приятностей в жизни. — А как здоровье моего адмирала? — Ужасно! Сейчас он снял в Пизе двухэтажный отель Нерви, и в одиночестве и молитвах проводит свои тяжкие дни. Конечно, Орлов не смеет и надеяться, что вы удостоите его сиятельство своим посещением. Но… все-таки. — Я подумаю, — сказала в ответ Тараканова. Грандиозная эскадра России с пушками и бомбами — это ли еще не подарок судьбы? Де Рибас вкрадчиво спросил се: — Нас никто не слышит? — Мы одни. В этом будьте уверены. — Тогда я сообщу вам главное: стоит вам появиться в Ливорно, и вся эскадра принесет вам присягу на верность — как императрице Елизавете Второй… Но сначала — Пиза? — Пожалуй, — согласилась женщина. — В Риме я чувствую себя неважно от сухости воздуха, а в Пизе климат лучше. Золото лежало на столе — доступное! Ганецкий доложил, что у отеля топчется, желая войти, кардинал Альбани. Тараканова гордо тряхнула головой: — Передайте кардиналу, что в помощи священного престола я более не нуждаюсь… Альбани пытался удержать ее в Риме, говорил: — Вы начинаете игру с огнем. — И с огнем, и с водою, — отвечала Тараканова со смехом. Теперь она именовала себя графиней Зелинской. 15 февраля в Пизе ее ожидала торжественная встреча: перед отелем Нерви офицеры салютовали шпагами, почетный караул с эскадры отдал самозванке почести, как царственной особе. Таракановой было приятно встретить здесь и де Рибаса. — А вы уже в чине капитана? — спросила она. — Благодаря служению вам, — отвечал пройдоха… В дар Орлову она преподнесла мраморный барельеф со своим профилем. Алехан действовал напористо, а Тараканова, излишне чувственная, легко отдалась ему, о чем граф сразу же оповестил императрицу: «Признаюсь, что я оное дело исполнил с возможной охотою, лишь бы угодить вашему величеству». Не династию Романовых спасал он от покушений самозванки — себя спасал, карьеру свою, благополучие всего клана Орловых. Он даже предложил самозванке свою руку и сердце. «Но она сказала мне, — сообщал Алехан в столицу, — что теперь не время, ибо она еще несчастлива, а когда окажется на своем месте (читай — на троне), тогда и меня осчастливит…» В конце февраля Орлов сказал, что следует показаться на эскадре, дабы подготовить экипажи кораблей к присяге. Ранним утром они выехали в Ливорно, в отеле Нерви остался де Рибас, бумаги самозванки были упакованы им в плотные тюки — для отправки в Россию. Из кареты Тараканова пересела в шлюпку, украшенную коврами и шалями из индийского муслина. Под звуки оркестра с палубы «Ростислава» спустили кресло, обтянутое розовым бархатом, Тараканова уселась в нем, словно царица, и матросы, щелкая босыми пятками по тиковой палубе, с неприличными припевками подняли ее на палубу. — Урра… урррра-а-а! — перекатывалось над рейдом. Пушки извергли мощную салютацию — в ее честь. — Теперь вы уже дома, — объявил Алехан Орлов… Ветер радостно наполнил паруса. Вот и Лигурийское море. — А что виднеется там… слева? — спросила женщина. — Корсика, — скупо отвечал Самуил Карлович Грейг… Тараканова обнаружила, что Орлов куда-то исчез. К ней подошел караул гвардии с капитаном Литвиновым. — А где же адмирал? Позовите сюда Чесменского. — Орлов, яко заговорщик, арестован и предстанет перед судом. Тараканова требовала хотя бы де Рибаса. — А сей изменщик, — отвечали ей, — уже повешен… Повинуйтесь! Мимо Гибралтара она проплыла почти равнодушно, казалась даже веселой и много пела по-итальянски. Но, увидев берега Англии, ей знакомые, хотела броситься в море. Ее удержали матросы. Тут женщина поняла, что ждет ее впереди, и надолго потеряла сознание. Холодные ветры нелюдимо гудели в парусах, чужое море неласково стелилось под килями громоздких кораблей. 22 мая эскадра Грейга бросила якоря. Тараканову вывели на палубу, отстранив от нее камеристку Мешеде и верного Даманского. Она зябко вздрагивала, кашляла. Увидев на берегу строения, Тараканова спросила: — Как называется эта ужасная крепость? — Кронштадт, — отвечали ей. Ночью пришла галера, доставившая ее в Петербург — прямо в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. В растерянности женщина оглядела страшные, молчащие стены. — О, Due… — простонала она. В камеру вошел генерал, сказавший по-русски: — Не пугайтесь! Я фельдмаршал и здешних мест губернатор, князь Александр Михайлович Голицын, мне поручено допросить вас… Первый вопрос самый легкий — кто вы такая? |