Онлайн книга «Девчата»
|
— Эй, кто там? Гвозди кончаются… — И громче прежнего застучал топором. О гвоздях он заботился… Тося бухнула в корыто тяжелый ком глины. Ей вдруг до слез жалко стало, что так уныло, за здорово живешь проходят лучшие ее годы. Тоже мне, жизнь! Хоть поскорей бы, что ли, состариться и выйти на пенсию. Тося позавидовала пенсионерам: вся любовь у них засыхает от старости, никаких тебе забот и мучений. Живи и радуйся! Ксан Ксаныч привинтил замок, пощелкай туда-сюда ключом и остался доволен. Он внес в свою комнату охапку сухих дров, заранее припасенную им, вытащил из чехольчика складной нож собственной добротной конструкции и стал тесать лучину для растопки. — Торопишься ты, Саня! — предостерег Чуркин. — А ждал сколько? — Ксан Ксаныч кивнул на печку. — Алексей Прокофьич, ты уж того… За мной не пропадет! Сам знаешь: печь для семейной жизни… Не находя нужных слов, он помахал зажатыми в кулаке лучинами. Все на свете умел делать Ксан Ксаныч, а вот с важнейшим печным ремеслом как-то разминулся в своей жизни. Чуркин покосился на коменданта. — Рассчитываешь на эту комнату? А если не тебе дадут? — Игнат Васильевич обещал… — Обещают одному — дадут другому, — умудренно сказал комендант. — Ты думаешь? — испугался Ксан Ксаныч. — Бывает… Чуркин почесал в затылке оттопыренным мизинцем — единственным своим чистым пальцем — и пояснил наивному Ксан Ксанычу: — Администрация! Ксан Ксаныч поспешно спрятал ножик в чехол и выскользнул из комнаты. Дементьев скинул с себя пальто и стал расчищать подступ к крыльцу от строительного мусора. Привычно помешивая палкой в котле, будто там варились щи, Тося тихонько сказала Вере: — Тоскует человек… На месте Анфиски я ему написала бы. Хоть открыточку! По грязному затоптанному снегу с частыми прогалинами первых луж промчался юркий солнечный зайчик от оконной рамы, которую Сашка тащил к дому. Сашка так спешил, что даже не успел снять монтерские кошки и бренчал ими, как кавалерист шпорами. Илюхин топор вдруг замолк. И хотя, пока топор стучал, никто, кроме Тоси, его вроде и не слышал, но как только стук оборвался, все разом вскинули головы. И Тосе просто грех было не воспользоваться таким удобным случаем, и она добросовестно запрокинула голову кверху. — Гвоздей давай! — требовательно закричал Илья с чердака. — И чего разорался? — проворчала Тося: она хоть и не забывала про свою любовь к Илье, но видела насквозь все его недостатки и совсем не собиралась прощать ему барских замашек. Сашка остановился, озираясь вокруг и прикидывая, кому поручить отнести гвозди Илье. Солнечный зайчик заплясал на Тосином сердитом лице. — Вера Ивановна, отнеси Илье вон тот ящик, — распорядился Сашка. — Тось, помоги! — А сам он не может? Руки у него отсохли? — озлилась Тося, закрываясь рукой от въедливого зайчика. Пока она воевала с солнечным зайчиком, Вера взялась за один конец ящика, приподняла его и вопросительно глянула на замешкавшуюся Тосю. Чтобы подруга не надрывалась, Тося подошла к ящику и неохотно взялась за другой конец. Они втащили ящик с гвоздями по шатким сходням на чердак. Вера тут же сбежала вниз. И Тося заторопилась было за ней, но хлястик ее ватника зацепился вдруг за конец толстой проволоки, свисающей с крыши. Тося замерла на месте, думая, что это Илья держит ее. — Пусти… — тихо сказала Тося. — И чего вытворяешь? Она шагнула вперед, но хлястик натянулся и не пускал. — Пусти, кому говорят! — прошипела Тося, все еще не оборачиваясь к Илье, чтобы не видеть подлого человека, который ловко заманил ее на чердак, а теперь издевается над ней. Она опять рванулась вперед, но ее крепко держали за хлястик и не давали сойти с места. — Пусти, ирод! — выпалила Тося, схватила обрезок горбыля и гневно обернулась. Илья стоял спиной к ней и возился с досками, прилаживая их к поперечинам. Тося разочарованно отбросила свой горбыль, медленно отцепила хлястик от проволоки. Она шагнула уже к сходням, собираясь сбежать вниз вслед за Верой, но как раз в эту секунду Илья наконец-то приладил доску и, не глядя на Тосю, требовательно протянул руку в ее сторону. Тося сначала не поняла, чего он от нее хочет, и отшатнулась, но тут же догадалась, немного помедлила, вытащила из ящика гвоздь и подала Илье — для пользы дела, чтобы поскорей закончить постройку дома, в котором Наде с Ксан Ксанычем обещали комнату. Илья забил гвоздь и снова протянул руку. Тося снова подала ему гвоздь, стала поудобней и заблаговременно приготовила следующий: растяпой она не была и работать умела. Над стройкой опять поплыл неторопливый размеренный стук: — Бум… Бум… Бум… Повернувшись спиной к Тосе, Илья работал как автомат: одним ударом топора заколачивал гвоздь, протягивал назад руку, в которую Тося совала новый гвоздь, и тут же заколачивал его. Нельзя было даже понять, знает он, кто подает ему гвозди, или нет. Тося насупилась и самолюбиво закусила губу. Илья протянул руку за очередным гвоздем и, не находя его, нетерпеливо пошевелил пальцами. — Ну где ты там? — Нашел себе подсобницу! Вот тебе, держи! — с ненавистью выпалила Тося, схватила ящик с гвоздями, понатужилась, подняла его и швырнула к ногам Ильи. Ящик всей своей тяжестью пришелся на носок Илюхиного сапога. Илья охнул и запрыгал на одной ноге, морщась от боли. Неведомая Тосе властная сила сорвала ее с места и кинула к Илье. Снизу вверх заглядывая ему в лицо и страдая больше его самого, она спросила виновато и покаянно: — Илюшка, больно тебе? Илья попытался улыбнуться Тосе, но тут же скривился от боли. — Ничего… — выдавил он из себя. — Терпеть… можно! От конторы лесопункта к новостройке, разбрызгивая первые весенние лужи, бежал не разбирая дороги счастливый Ксан Ксаныч. — Дали, Надюша, дали!.. — кричал он, размахивая узенькой бумажкой. — Ту самую, окно на юг!.. Лесорубы шумной гурьбой окружили Ксан Ксаныча с Надей. — Ксан Ксаныч, с тебя приходится! — Новоселье не зажимать! — Ребятки! — растроганно пообещал Ксан Ксаныч, весь какой-то взъерошенный от счастья. — Все будет, дайте только нам с Надюшей на квартиру перебраться. И свадьба будет, и новоселье! — Горько! — дурашливо крикнул Филя. — Ну, а это уж ни к чему… — обиделся Ксан Ксаныч. Все вокруг разом вскинули головы. Над стройкой и поселком несся радостный и ликующий стук топора: — Бум!.. Бум!.. Бум!.. И лесное эхо отвечало вдали — старательно и приру-ченно, как верная домашняя собачонка: |