Книга Девчата, страница 72 – Борис Бедный

— Я тебя больше никогда не обижу… — пообещал Илья.

Его подмывало сейчас сказать Тосе что-нибудь красивое и торжественное, на всю жизнь успокоить ее, но нужные слова, как водится, куда-то запропастились. И тогда, чтобы хоть как-то возместить эти несказанные сильные слова, Илья еще раз поцеловал Тосю — некрепко, нежно, в беззащитный уголок губ.

Видит бог, он совсем не хотел обидеть ее братским своим поцелуем, а Тося вдруг заплакала.

— А теперь что? — встревожился Илья.

— Батю вспомнила… — Тося всхлипнула. — Как мне хорошо — я всегда почему-то его вспоминаю. Все думаю: вот не дожил он до этого дня, не радуется сейчас вместе со мной… Он ведь знал только, что у мамы ребенок будет а кто — мальчик или девочка, — так и не успел узнать: погиб на фронте… Не узнал даже, что я родилась, и погиб, обидно-о!..

Илья крепко и бережно обнял Тосю, бессознательно пытаясь оградить ее от всех бед этого древнего, но все еще не до конца правильно устроенного мира. Не умом, а всем существом своим Илья вдруг понял, что он теперь не один, и впервые в жизни к нему пришло сладкое и тревожное чувство своей ответственности за чужую судьбу. Он был теперь в ответе за все, что случится в жизни с Тосей — и сегодня, и завтра, и послезавтра, и через десять лет; дальше заглядывать Илья пока не решался… Ему вдруг горячо захотелось, чтобы Тося никогда не пожалела, что доверилась ему. И для начала, как первый шаг в новой для него жизни, Илья ослабил кольцо своих рук, забоявшись вдруг, что Тосе больно сейчас, но она молчит из глупого девчоночьего упрямства.

И в ответ Тося доверчиво положила голову ему на плечо, немного поелозила, устраиваясь поудобнее, и надолго затихла. Иголки покалывали затекающую руку Ильи, но он сидел неподвижно, как вкопанный, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить Тосин покой. Если он о чем-либо и жалел сейчас — так только о том, что на его долю выпало поначалу такое легкое испытание. Ради Тоси он готов был вытерпеть и не такие муки.

Молодая вода припомнила уже прежнее свое житье-бытье, вошла во вкус и журчала теперь под толщей сугроба все громче и уверенней, час от часу набирая силу и бессонно трудясь для победы весны, наступающей по всему фронту.

Надя осторожно отошла от поленницы, чтобы не вспугнуть чужое счастье.

Никогда не было ничего такого в Надиной жизни! Еще никто так настойчиво не добивался от нее поцелуя, никому он не потребовался на всем белом свете, и сама она никому не была так сильно нужна, как Тося понадобилась Илье. Заплуталось на дальних дорогах женское ее счастье, а теперь, после скорой свадьбы с добрым, но нелюбимым Ксан Ксанычем, и никогда уж не найдет к ней пути.

Угрюмая, нехорошо спокойная, вошла Надя в общежитие, вытащила из-под койки чемодан и стала укладывать вещи.

— Счастливые вы с Ксан Ксанычем! — позавидовала девица с серьгами.

Она переселилась к нашим девчатам, заняла бывшую Анфисину койку и сейчас сидела на ней и, позевывая, накручивала на ночь бигуди.

— Теперь и мы с Сашкой будем требовать квартиру! — объявила Катя, отрываясь от рукоделия. — Есть надежда, осенью дадут…

В комнату быстро вошла Вера. Еще с порога она нетерпеливо глянула на свою койку. Не раздеваясь, шагнула к ней, приподняла подушку, но и там ничего не нашла.

— Кто знает, почта была сегодня? — быстро спросила Вера.

Катя с проказливым любопытством посмотрела на смутившуюся под ее взглядом Веру, но пожалела старшую подругу и ничего не сказала.

Надя вынула из шкафа свое лучшее, давно уже приготовленное для свадьбы платье и вдруг замерла с ним посреди комнаты, будто забыла дорогу к чемодану.

— Что с тобой? — забеспокоилась Вера.

Угрюмая, еще более некрасивая, чем обычно, Надя подошла к раскрытому чемодану, помедлила и опустилась на койку, держа платье на вытянутых руках.

— Надежда, не дури! — попробовала предостеречь ее Вера: кажется, она догадалась уже, что происходит с Надей.

Вбежал Ксан Ксаныч с новенькой, только что купленной сковородкой. Он был все такой же возбужденный и впервые за время своего жениховства позабыл постучать в дверь.

— Надюша, ты еще не готова? — Он подскочил к Наде и бодро помахал сковородкой. — Без очереди достал, алюминиевая, пригодится в семейной жизни.

Ксан Ксаныч пожал Наде руку выше локтя, шепнул: «Раскладушку я уже забросил!» — и вытащил чемодан на середину прохода между койками. Надя невольно подчинилась бурному его натиску и положила свадебное платье в чемодан. Они стали укладывать вещи. Сильные Надины руки двигались все тяжелей и непослушней, словно воздух на их пути густел и становился вязким. Ксан Ксаныч искоса присматривался к своей невесте. Он заметил перемену в ней, и эта новая непонятная Надя настораживала и даже пугала его.

Руки их сталкивались над чемоданом, но в глаза друг другу они не смотрели. Надино смятение передалось и Ксан Ксанычу. Он начал было заворачивать сковородку в полотенце с выцветшим петухом, и вдруг пальцы его приостановили свой бег, точно примерзли к семейному алюминию. Надя испуганно глянула на него, глаза их на секунду встретились. Ксан Ксаныч тут же воровато шмыгнул взглядом в сторону и пуще прежнего засуетился со своей сковородкой. А Наде показалось вдруг, что они обманывают не только себя, а и всех людей вокруг. Похоже, они собирались сделать что-то нехорошее и постыдное: нарушить какой-то неписаный, но всем на свете известный человеческий закон.

Надя подурнела еще больше и выпрямилась над чемоданом.

— Девчата… Вера, Катерина и ты, как тебя? — обратилась она к девице с серьгами. — Выйдите на минуту в коридор. Нам с Ксан Ксанычем потолковать надо.

— Всего на одну минуту, — виновато подхватил Ксан Ксаныч. — Мы быстро…

— Вот жизнь пошла! — пожаловалась Катя, направляясь к двери. — Больше в коридоре живем, чем в комнате!

Вслед за Катей двинулась недовольная девица с серьгами. Патроны бигуди воинственно блестели на ее голове, и, по всему видать, ей очень не хотелось выходить в холодный коридор, но она только вчера перебралась в эту комнату, не успела еще прижиться на новом месте и боялась спорить с Тосиными подругами.

Вера заглянула Наде в глаза:

— Ты подумай хорошенько, чтоб потом не жалеть… Хорошенько все обдумай, Надежда!

Надя кивнула, благодаря Веру за дельный совет. Девчата вышли в коридор, и Надя с Ксан Ксанычем остались в комнате вдвоем.

— Ксан Ксаныч, — тихо, но твердо сказала Надя, — обо всем с тобой мы переговорили: куда стол поставить, куда шкаф, а вот про любовь как-то не успели…

— Это точно! — сразу же покаялся в своем упущении Ксан Ксаныч. — Все как-то минуты подходящей не выпадало… Хорошо, что ты напомнила: перед женитьбой всегда про любовь говорят, так уж принято… Как ты, Надюша, насчет любви?

Надя никак не ожидала, что трудный их разговор сразу же обернется против нее, и теперь затравленно глянула на Ксан Ксаныча: