Онлайн книга «Любимая ученица. Книга 3. Осколок»
|
Разжалобил Юрика и был весьма этому рад. Юрик всегда о нем заботился, Макс знает, на каких чувствах друга можно играть. - Больно! - констатировал Макс удовлетворенно. - Ты заслужил. А через полтора часа уже напивались оба в баре этажом ниже. Только после полулитра водки на двоих удалось вытащить Юрика на откровенный разговор. Дозой меньше он просто напивался, а потом начал рассказывать, каким идиотом он был, что так любил Свету. - Души в ней ничаил, - городил он подряд все, что думал, - уграздило ж меня так влюбиЦа. Я просто слепой придурок! - далее следовал перечень нецензурных выражений, призванных обозначить его, Свету и Макса. А потом снова волна приличных фраз: - Я люблю эт женщну, Ммакс, ты понимашь? И тя люблю, черт! Потом на сотовый Максиму позвонила Наташа. Уже десять вечера, она всегда звонит пожелать спокойной ночи. По голосу поняла, что у Макса пьянка, и даже немножко приревновала, но Макс изо всех сил старался прояснить ситуацию. - Малыш, мы с Юрки... с Юриком... так просто болтаем. - О чем? - уточнила Наташа, недоверчиво поморщившись у себя в Москве. - О чем? - переспросил парень и с разборчивой улыбкой ответил: - А хрен его знаит, о чем... - Что, кому-то из вас плохо? - уточнила Наташа, имея в виду моральное состояние. - Утром будет плохо, - рассмеялся Максим. - А пока хорошо. - А вы где, дома? - забеспокоилась Наташа, поняв, что они уже не просто пьяные, а непривычно пьяные. - Где? Да, кстати, Юр, где мы? - прикалывался над ней Макс. - Канава какая-то, кусты... Малыш, все нормаль, не суетись! - только пьяный человек может говорить так искренне. - Я тя люблю, зая. Я очнь скучаю, моя солнышка. Моя прелесть. Так тя не хватает, ты б знала! Не клади трубу, поговори со мной! - У тебя деньги на телефоне закончатся! - Нуи хрен с ними! Разве деньги эт главное? Я тя так люблю! Я любого убью, кто станет между нами! Поняла? Держи там пацнов на расстыянии, иначе буишь мне передачки в тюррягу носить. - Да, да, понятно, - исправно поддакивала Наташа. - А ты мя любишш, кошычка? - Конечно, милый, очень! Давай я послезавтра позвоню, тогда нормально поговорим, - предложила Наташа и деликатно привела в свое оправдание: - Там Юрику, наверно, скучно, пока ты со мной болтаешь. Попрощавшись, Макс улыбнулся другу: - Она не любит со мной базарить, када я пьяный. А Юрик с серьезностью, присущей только после водки, уточнил: - Ты не собираешься ей рассказать, что у тя буит ребенок? Макс покачал головой. - Я иё потеряю. - Мож, она простит? - Я впервые в жизни рад, што она в Москве. Видела б она сейчас мою разрисованную физиономию... Посиделки продолжались еще неделю, пока Макс был на больничном. Юрик приходил к нему в гости, дабы пополнить запасы в холодильнике, и оставался на легкую попойку. Когда "потертости" с лица Макса исчезли, а синяки стали менее заметны, он, так и быть, вернулся в школу. Ученики с интересом обсуждали сплетни относительно того, с кем подрался физик и из-за чего. Только самые смелые спрашивали у него напрямую. Говорил честно: "С другом подрался. Из-за чего - не помню". * * * Наташа, как солнышко в зимнюю ночь, прорывалась время от времени в безнадежно пустую и нелепую жизнь Макса. Он почти ничего не рассказывал ей о себе: что рассказывать? Что Светка от него залетела? Что с Юриком ссорился? Наташа спросит, из-за чего... Впрочем, трудно сказать, интересовала ли Наташу жизнь Максима. Она спрашивала, как дела, но ответ ей как будто был неважен. Ей хотелось поскорее поделиться своими новостями! Она устроилась на работу в один ансамбль певицей, они выступают каждый вечер попеременно то в кафе попроще, то в ресторане покруче. А свою группу умудрилась пристроить в ночной клуб, так что по субботам она поет еще и там. Радовалась, хвасталась своими успехами и организаторскими качествами, гордо заявляла, что публике нравятся ее песни... За окном с каждым днем все больше теплело, хотя иногда наступал двух-трехдневный сезон заморозков. А Наташу не интересовала сочинская погода. Максим поднимал трубку в ответ на убыстренную, нетерпеливую трель междугородного звонка, и попадал в совершенно другое измерение. На этой волне не было ничего, кроме Наташи и ее Москвы. Не было зла на Светку, не было гонимых прочь, но таких навязчивых мыслей о Светкином ребенке, не было чувства вины перед Юркой... Была только тоска, ведь Наташа, похоже, в нем, в Максиме, больше не нуждается... И только ее "тетрадка" с карикатурами и милыми репликами, оставленная ему на память, хранила вечное тепло о том, кого она так любила. * * * Вызвал к доске Ефремова, но тот, почему-то, попросился не отвечать сегодня. Весь 7 "А" непонимающе поглядывал на своего одноклассника - мальчишку с очень хорошей репутацией умного начитанного отличника. Удивился даже Максим Викторович: - Ты не выучил? - Я выучил, - заверил Вадим, потупив взгляд и сложив руки на парте, как первоклассник. - А почему к доске не выходишь? - не понимал Макс. - Это легкая задачка! Ефремов тупо молчал. Учитель был в недоумении, но акцентировать внимание на мальчишке больше не стал. Только в конце урока попросил его: - Вадик, останься ненадолго. Когда все остальные дети вышли, и Максим закрыл за ними дверь, подошел к ученику и сел за соседнюю парту напротив Ефремова. Открыл его же тетрадку на чистой странице и дал задание: - Напиши формулу давления. Пацан написал стопроцентно по-памяти. - А определение скажи! Пацан указал на только что написанную формулу и, тыкая ручкой по условным обозначениям, рассказал: - Давление - это величина, равная отношению силы, действующей перпендикулярно поверхности, к площади этой поверхности. - Единица измерения? - Паскаль. - Да, ты выучил, - констатировал Максим Викторович. - А почему к доске не пошел? Там была задача на эту же формулу. Пацан молчал, молчал, стыдливо спрятав глаза: он был мальчиком воспитанным и всегда слушался учителей, и ему было ужасно совестно так поступать. А потом произнес: - Простите, Максим Викторович, я не смог. - Но почему? - не отставал учитель. - Причина же, наверняка, есть. Три четверти ты к доске выходил, а в четвертой вдруг не стал! |