Онлайн книга «Пятьдесят оттенков свободы»
|
– Ну так вот, на следующий день я вернулся в дом, не зная, чего ждать. Я избавлю тебя от грязных подробностей, но то же самое повторилось. Так и начались наши отношения. О бог мой, как же больно это слышать! – И знаешь что, Ана? Мой мир сфокусировался. Стал четким и ясным. Во всем. Оказалось, что именно это мне и требовалось. Она была глотком свежего воздуха. Она принимала решения, избавляла меня от всего этого дерьма, давала мне дышать. О господи. – И даже когда все закончилось, мир устоял, не рухнул. И так было до тех пор, пока я не встретил тебя. Что, черт возьми, я должна на это сказать? Кристиан неуверенно убирает прядь волос мне за ухо. – Ты перевернула мой мир с ног на голову. – Он закрывает глаза, и когда открывает их снова, все чувства в них обнажены. – Мой мир был упорядоченным, размеренным и контролируемым, но тут в мою жизнь вошла ты со своим дерзким ртом, своей невинностью, своей красотой и со своей безрассудной смелостью… и все, что было до тебя, потускнело, стало пустым и серым… стало ничем. О боже! – Я полюбил, – шепчет он. Я перестаю дышать. Он гладит меня по щеке. – Я тоже, – тихо выдыхаю я. Глаза его смягчаются. – Знаю. – Правда? – Да. Аллилуйя! Я робко улыбаюсь ему. Шепчу: – Наконец-то. Он кивает. – И это помогло мне увидеть все в истинном свете. Когда я был моложе, Элена была центром моей вселенной. Для нее я готов был на все. И она много сделала для меня. Благодаря ей я перестал пить. Стал хорошо учиться… Знаешь, она дала мне уверенность в себе, которой у меня никогда раньше не было, позволила мне испытать то, что, как я думал, никогда не смогу. – Прикосновения, – шепчу я. Он кивает. – Некоторым образом. Я хмурюсь, недоумевая, что он имеет в виду. Он колеблется, видя мою реакцию. «Расскажи мне!» – безмолвно побуждаю я его. – Если ты растешь с резко негативным представлением о себе, считая себя изгоем, недостойным любви дикарем, ты думаешь, что заслуживаешь быть битым. Кристиан… ты совсем не такой. Он замолкает и нервным жестом проводит рукой по волосам. – Ана, намного легче носить свою боль снаружи… – И снова это признание. Ох. – Она направила мой гнев в русло. – Рот его угрюмо сжимается. – По большей части внутрь, теперь я это сознаю. Доктор Флинн одно время неоднократно говорил об этом. И только недавно я увидел наши отношения такими, какими они были на самом деле. Ну, ты знаешь… на моем дне рождения. Меня передергивает от встающей перед глазами картины: Элена и Кристиан словесно выворачивают друг друга наизнанку. – Для нее эта сторона наших отношений означала секс, контроль и возможность одинокой женщины позабавиться с живой игрушкой. – Но тебе нравится контроль, – шепчу я. – Да, нравится. И так будет всегда, Ана. Таков уж я есть. На короткое время я уступил его. Позволил кому-то другому принимать за меня все решения. Я не мог делать этого сам – не годился для этого. Но несмотря на мое подчинение ей, я обрел себя и обрел силы изменить свою жизнь… стать хозяином своей жизни и самому принимать решения. – Стать доминантом? – Да. – Это твое решение? – Да. – А бросить Гарвард? – Тоже мое, и это лучшее решение, что я когда-либо принял. До встречи с тобой. – Со мной? – Да. – Губы его изгибаются в мягкой улыбке. – Мое самое лучшее в жизни решение – это жениться на тебе. О боже! – Не основать компанию? Он качает головой. – Не научиться летать? Он опять качает головой. – Ты, – говорит он одними губами и гладит меня по щеке костяшками пальцев. – Она знала. Я хмурюсь. – Что знала? – Что я по уши влюбился в тебя. Она подбила меня поехать в Джорджию увидеться с тобой, и я рад, что она это сделала. Она думала, что ты испугаешься и сбежишь. Что и случилось. Я бледнею. Не хочется вспоминать об этом. – Она полагала, что я нуждаюсь во всех атрибутах той жизни, которую вел. – Как доминант? – шепчу я. Он кивает. – Это помогало мне не подпускать никого близко к себе, давало власть и достаточную степень отстраненности. Так, по крайней мере, я думал. Уверен, ты уже поняла почему, – мягко добавляет он. – Из-за твоей биологической матери? – Я ни за что на свете больше не хотел повторения той боли. А потом ты ушла, – чуть слышно говорит он. – И я пропал. О нет. – Я так долго избегал интимности – я не знаю, как это бывает. – У тебя прекрасно получается, – бормочу я, обводя его губы указательным пальцем, и он целует его. – Ты разговариваешь со мной. – Ты скучаешь по этому? – По чему? – По тому образу жизни. – Да, скучаю. Ох! – Но только по той власти, которую он дает. И, если честно, твоя глупая выходка, – он спотыкается, – что спасла мою сестру… – Его голос наполнен облегчением, благоговением и неверием: – Помогла понять. – Понять? – По-настоящему понять. Что ты любишь меня. Я хмурюсь. – Правда? – Да. Потому что ты стольким рисковала… ради меня… ради моей семьи. Я хмурюсь еще сильнее. Он протягивает руку и проводит пальцем посередине моего лба к носу. – У тебя тут такая галочка между бровей, когда ты хмуришься, – бормочет он. – Так и хочется ее поцеловать. Я так ужасно вел себя… и все же ты здесь, со мной. – А почему тебя это удивляет? Я же сто раз говорила тебе, что не уйду. – Из-за того, как я повел себя, когда ты сказала мне, что беременна. – Он гладит пальцем мою щеку. – Ты была права. Я подросток. Вот черт… я и вправду так сказала. Мое подсознание буравит меня гневным взглядом. Его врач так говорил! – Кристиан, я наговорила много такого, чего не следовало. Он прикладывает палец к моим губам. – Ш-ш. Я все это заслужил. Кроме того, это моя сказка. – Он снова переворачивается на спину. – Когда ты сказала мне, что беременна… – Он замолкает. – Я полагал, что какое-то время будем только мы вдвоем – ты и я. Я думал о детях, но только как о чем-то абстрактном. У меня была смутная мысль, что у нас будет ребенок когда-нибудь в будущем. |