Онлайн книга «Преступление»
|
– А ты нас не хочешь? – Не хочу. – Не может быть! – Ты не в моем вкусе. А кто в твоем вкусе? Уродины? Похожие на тебя? – Нет. В моем вкусе неземная красота. – А кто ж, по-твоему, перед тобой, балда? – Роскошное растение, и оно не в моем вкусе. – Чего же тебе надо? – Неземного. – Хамская ты рожа, ты на себя в зеркало смотрел? – Речь не об этом. Я безумно влюблен. Она сразу смягчилась: – Так бы сразу и сказал. Зачем же ты соврал, когда я спросила, есть ли в твоей жизни женщина? – Мне не хотелось говорить с тобой о ней. – Что в ней есть такого, чего нет у меня? – смеясь, поинтересовалась она. – Бычьи рога. – Ты что, мазохист? – Нет, эстет. – А она снимает рога, когда ты с ней спишь? – Я никогда с ней не спая. – Надо же, какой ты декадент! Я усмехнулся: – Я никогда не прикасался к ней и даже не целовал. – Она не хотела? – Я не говорил ей, что я ее люблю. – Почему? – Не хочу, чтобы она это знала. – Ты ей скажешь когда-нибудь? – Надеюсь, что нет. – Ты никогда не ляжешь с ней в постель, я правильно поняла? – Ты правильно поняла. Ясно. Тогда что тебе мешает переспать со мной? Я чуть не упал со стула. – Разве это причина, чтобы спать с тобой? – Да. – Логика. – Должен же ты с кем-то спать, разве нет? – Нет. С какой стати? – Ну, все же трахаются. – А я нет. – Но у тебя это хоть когда-нибудь было? – Нет. Франческа поперхнулась и выплюнула кусок засахаренного имбиря. – Как? Ты девственник? – Да. – В двадцать девять лет? Сколько же времен и ты ее любишь, ту девушку? – Полгода. – А до нее ты кого-нибудь любил? – Нет. – Что же тогда тебе мешало с кем-нибудь спать? – Сам толком не знаю. – Девушки тебя не хотели? – Откуда мне знать, я им не предлагал. – Ты даже ни разу не ходил к проститутке? – Ни разу. – Да? Может быть, твоя вера запрещает это дело? – Нет у меня никакой веры. – Но надо что-то делать, Квазимодо! Не можешь же ты оставаться девственником. – Почему? – Ты должен хотя бы знать, чего себя лишаешь! Ведь это самое большое удовольствие в жизни. – Я тоже так считаю. – Почему же в таком случае держишь себя в узде? – Я слишком многого от этого жду. – И правильно. Ты будешь на седьмом небе! – Не думаю. – Почему? – По многим причинам. Во-первых, потому что я эстет. – Ну и переспи со своей роковой красавицей. Кто сказал, что она тебе откажет? – Как эстет может допустить, чтобы безобразное тело соединилось с телом неземной красоты? – С точки зрения эстетики это, может быть, и возмутительно, но в плане эротики – чертовски пикантно! – Как может мистик допустить, чтобы нечистое соединилось с чистым? – Так ты еще и мистик? – расхохоталась она. Всякая страсть гнездится в определенной части человеческого тела: от любви сжимается сердце, от желания кишки скручиваются в животе, гнев удесятеряет силу рук. А чистая злоба воздействует в первую очередь на челюсти: я почувствовал, как они у меня прямо-таки отяжелели под напором отвратительного чувства. – Хочешь, покажу тебе один секрет? – спросил я охрипшим голосом. – Да, да! – взвизгнула она и захлопала в ладоши, как девчонка. – Не боишься? – выдохнул я, уже едва не кончая. Остатки хорошего вкуса трепыхались во мне, голося– что японский ресторан – неподходящее место для подобной демонстрации. Я встал, скинул пиджак, стянул свитер и повернулся так, чтобы Франческе открылась панорама моих лопаток. Когда я услышал ее вопль, судорога оргазма пронзила мне поясницу. Франческа хлопнулась в обморок. Весь ресторан сбежался посмотреть. Зал наполнился истошными воплями. Два дюжих канадца в кимоно выставили меня за дверь и вышвырнули следом мою одежду. Я был доволен, как нашкодивший ребенок. Будучи джентльменом, я послал Франческе пятьдесят желтых роз с запиской: «Прости. Это было сильнее меня. Когда мне говорят о моей девственности, я теряю голову. Пусть это останется между нами». Она, добрая душа, позвонила мне из своего номера: – Ладно, забыли. Но все это подтверждает треп о том, что прыщи бывают от воздержания. Тебе надо все-таки попробовать, дружок, хотя бы в лечебных целях. – Хорошо. Твоя кандидатура все еще в силе? Она бросила трубку. Когда я не разъезжал по миру, то все свое время посвящал Этель. Она была в восторге от моего успеха. То была лучшая пора нашей дружбы – как она это называла. После того, как мы вместе провернули дело с «Истинным путем», между нами установилось полное согласие. С гордостью галантного рыцаря я рассказывал ей о своих победах. Владычица моих мыслей презирала мир моды и неизменно одобряла меня. – Ты – единственный террорист, которым я могу восхищаться, – сказала она однажды. – Что ты имеешь против манекенщиц? – Против них лично – ничего. Мне ненавистна сама эта система, она – оскорбление красоте. – Ты имеешь в виду их заработки? – Больше всего меня возмущает не это. Я не выношу, когда мне безапелляционно навязывают стандарт прекрасного. Если красота перестанет быть субъективной, кому она вообще нужна? Моя любимая была еще большей идеалисткой, чем я. Я обожал ее. Тем временем уже шел монтаж знаменитого экспериментального художественного фильма. Надо было придумать ему название. Все выступали с идеями. Я тоже: – Может быть, «Быка за рога»? |