Онлайн книга «Словарь имен собственных»
|
«И без нее проблем хватает», – думала она. На самом деле она чувствовала, сама себе не признаваясь, что очутилась в тупике и старшая сестра это знает. Как они с Фабьеном будут зарабатывать на жизнь? Его интересует только пальба из револьвера, а она вообще ничего не умеет. Не идти же ей в супермаркет кассиршей! Впрочем, она и на это не способна. И Люсетта накрывала голову подушкой. чтобы вовсе не думать. Итак, той ночью ребенок непрерывно икал в животе у Люсетты. Трудно представить себе, до чего это может довести девочку, которая и так находится на грани нервного срыва. Фабьен безмятежно спал рядом. Люсетта же была на восьмом часу бессонницы и на восьмом месяце беременности. Ей казалось, что в раздувшемся животе скрывается бомба замедленного действия. Ребенок икал, а Люсетте чудилось, будто это тикает часовой механизм, отсчитывая секунды до взрыва. И вот наваждение стало реальностью: взрыв действительно произошел – у Люсетты в голове. Движимая внезапной уверенностью, она встала, удивляясь, как это раньше не приходило ей в голову. Прошла в другую комнату, отыскала револьвер там, где Фабьен его прятал. Вернулась к постели. Взглянула на красивое лицо спящего юноши, прицелилась ему в висок и шепнула: – Я люблю тебя, но обязана защитить моего ребенка. Приставив револьвер вплотную к голове Фабьена, она стреляла до тех пор, пока не кончилась обойма. Взглянула на кровь, забрызгавшую стену. И совершенно спокойно набрала номер полиции: – Я только что убила своего мужа. Приезжайте. Приехавшие полицейские увидели маленькую девочку с животом до самых глаз. В правой руке она сжимала револьвер. – Бросьте оружие! – грозно скомандовали они. – Пожалуйста, оно не заряжено, – ответила Люсетта, подчиняясь их приказу. Затем она провела полицейских к супружескому ложу, чтобы показать содеянное. – Куда ее, в комиссариат или в больницу? – Зачем в больницу? Я не больна. – Этого мы не знаем. Но вы беременны… – Мне еще рано рожать. Везите меня в полицию, – потребовала она так, словно это было ее неоспоримое право. Люсетту доставили в полицию и сказали, что она может вызвать адвоката. Она ответила, что это необязательно. Человек в кабинете задавал ей бесчисленные вопросы, в частности такие: – Почему вы убили своего мужа? – У меня малыш икал в животе. – Ну и что же? – Ничего. Я убила Фабьена. – Вы его убили, потому что у вас в животе икал младенец? Люсетта растерянно помолчала, прежде чем ответить: – Нет. Все не так просто. Хотя теперь малыш уже не икает. – Значит, вы убили мужя, чтобы ребенок перестал икать? Люсетта истерически рассмеялась: – Да нет же, что за глупости! – Тогда зачем вы убили своего мужа? – Чтобы защитить моего ребенка! – объявила она, на сей раз с трагической серьезностью. – Ага! Значит, ваш муж угрожал ему? – Да. – Вот с этого и надо было начать. – Вы правы. – И чем же он ему угрожал? – Он хотел назвать его Танги, если это будет мальчик, и Жоэль, если родится девочка. – Ну, и?… – И все. – Вы убили своего мужа, потому что вам не понравились имена, которые он выбрал? Люсетта нахмурилась. Она ясно чувствовала, что ее доводы не слишком убедительны, однако считала себя абсолютно правой. Сама-то она прекрасно понимала причины своего поступка, и ей было досадно, что не удается объяснить их другим. Тогда она решила хранить молчание. – Вы уверены, что не нуждаетесь в адвокате? Она была уверена. У нее все равно не получится доказать адвокату свою правоту. Он примет ее за сумасшедшую, как и все остальные. Чем больше она наговорит, тем скорее ее сочтут безумной. Значит, нужно помалкивать, вот и все. Люсетту посадили в тюрьму. Ежедневно ее навещала медсестра. Когда ей сообщали о приходе матери или старшей сестры, она отказывалась от свидания. Отвечала только на вопросы, касавшиеся ее беременности. В остальных случаях упорно молчала. Зато она мысленно говорила сама с собой: «Я хорошо сделала, что убила Фабьена. Он был не плохой, просто заурядный. Единственное, что в нем было незаурядного, это револьвер, но он и ему нашел бы самое обычное применение – стрелял бы в мелких воришек или, чего доброго, дал бы поиграть малышу. Нет, я поступила правильно, обратив это оружие против него. Назвать своего ребенка Танги или Жоэль – значит уготовить ему жизнь в заурядном мирке, заранее сузить горизонт. А я хочу подарить ему бесконечность. Пусть он не чувствует себя связанным, пусть имя поможет ему обрести необычную судьбу!» Люсетта родила в тюрьме девочку. Взяв новорожденную на руки, она взглянула на нее с бесконечной любовью. Ни одна молодая мать не взирала на своего младенца с таким восторгом. – Ты прекраснее всех на свете! – твердила она дочери. – Как вы ее назовете? – Плектруда. Целые делегации надзирательниц, психологов, каких-то ничтожных юристов и еще более ничтожных врачей пытались отговорить Люсетту: она не может назвать так свою дочь! – Нет, могу. У нас была такая святая – Плектруда. Не помню, чем она прославилась, но она точно существовала. Проконсультировались со специалистом, он подтвердил наличие такой святой. – Люсетта, подумайте же о девочке! – А я только о ней и думаю. – У нее будет куча проблем из-за такого имени. – Зато люди сразу поймут, что моя дочь – необыкновенная. – Можно зваться Марией и быть при этом необыкновенной. – Нет. Имя Мария не оберегает. А имя Плектруда – надежно, его второй слог тверд и звонок, как щит. – Ну назовите ее хотя бы Гертрудой, и то будет легче. – Нет. Первый слог Плектруды напоминает «пектораль» [1] ; это имя – талисман. – Это имя – дикость, ваш ребенок станет посмешищем для людей. – Нет. Оно сделает ее сильнее и научит защищаться. – Но к чему давать ей лишний повод для защиты? У нее и без того будет достаточно неприятностей в жизни! |