Онлайн книга «Тайный орден»
|
смерти своего бездетного дяди, Готфрид, наконец, получил из рук императора герцогскую корону, оставаясь до этого момента маркграфом антверпенским, и то только благодаря наследованию титула от отца. Но и теперь герцогская корона была дана ему не в собственное владение, а лишь на правах бенефиции [28] . Император Генрих-четвертый был жаден. Сразу же после коронации Готфрид вернулся из Ахена в родной замок и застал свою матушку тяжело больной. «Вряд ли она поправится, это неизлечимая болезнь» — говорили ему постоянно кормящиеся в замке странствующие монахи и лекари- шарлатаны. Не жалея золота, Готфрид немедленно послал за лучшими врачами Европы. Приехал даже сам придворный целитель императора далекой Византии глубоко образованный старый грек, знающий девять языков и изучивший от корки до корки сотни инкунабул [29] по медицине, но помочь больной не смог и он. Больная, между тем, все слабела. Наступил день, когда она даже не смогла приподнять голову, чтобы выпить очередной лечебный отвар. Ида Бульонская умирала, она впала в забытье и два дня уже лежала неподвижно, почти не обнаруживая признаков жизни. Мрачная атмосфера царила в замке. Готфрид и его младший брат Балдуин по очереди дежурили у постели больной. С каждым днем надежда на выздоровление матери таяла, и Готфрид не находил себе места, предчувствуя скорую смерть самого близкого человека. Он простаивал часами перед иконами и молился, но молитвы его не были смиренными. «Боже, как же ты жесток! — Стоя на коленях перед распятием говорил герцог Всевышнему. — Ты уже отнял у меня отца, родного дядю, двух жен и младенца! Неужели же, Господи, этих жертв Тебе недостаточно? Неужели Тебе так трудно послать исцеление моей бедной матушке? Или Ты не в силах? Но этого не может быть, раз Ты сотворил весь этот мир. Может, Ты не желаешь помочь, потому что хочешь очередной жертвы во Имя Твое? Назови, и я принесу эту жертву Тебе. Неужели Ты корыстен? Но тогда чем же Ты лучше дьявола?» Вдруг, хмурым осенним вечером, когда надежда на выздоровление матери совсем покинула герцога, какой-то незнакомый человек средних лет, довольно высокого роста, по виду духовного звания, в сером плаще поверх монашеской рясы и с крестом из светлого металла на груди, подъехал на белой лошади к воротам замка. Он назвался странником из Святой Земли, сведущим в исцелении. Его впустили без лишних вопросов, не столько потому, что кто-то верил в способности этого никому неизвестного человека исцелить безнадежно больную мать герцога, а просто потому, что в замке Бульон издавна было заведено принимать пилигримов. Но этот странник не походил на простого нищенствующего монаха. Он был опрятен. От него приятно пахло. Его чистая одежда, его осанка и манера держаться и говорить, его уверенная походка и твердый взгляд выдавали в нем человека благородного и даже как будто обличенного властью. Войдя, он, не востребовав провожатых, сразу же нашел путь в покои больной, ни на секунду не заплутав в извилистых замковых коридорах, где и опытные слуги часто блуждали, не находя с ходу нужных лестниц и поворотов. Беспрепятственно прошел странник наверх в покои донжона, и ни один стражник не остановил его. Словно внезапный сильный порыв ветра, пилигрим распахнул тяжелую дубовую дверь и предстал перед глазами Готфрида и его ближайшего окружения, собравшихся в небольшом зале, примыкающем к спальне больной. Здесь были родственники, приглашенные лекари, духовные лица, многочисленные придворные и прислуга. В помещении было душно и мрачно. Множество свечей на железных перекладинах грубых люстр, подвешенных на цепях в центре зала и стоящих по углам масляных ламп, чадя, выбрасывали копоть на сводчатый потолок. Но то ли от резко распахнутой двери, то ли от пронесшегося по залу сквозняка, большая часть свечей и чадящие лампады вдруг погасли. Сразу же смолкли, словно оборвались, и все разговоры. И в наступившей тишине только три свечи перед иконой Девы Марии продолжали гореть ровным пламенем. Но пламя этих трех свечей вдруг стало таким ярким и чистым, что света в зале оказалось не меньше, а, напротив, гораздо больше. И это освещение отчего-то сделалось мягким и золотистым, подобным утреннему свету летнего солнца. Все присутствующие были потрясены, когда, вместо приветствия, вместо того, чтобы пасть ниц перед знатными особами и назвать себя, влетевший в зал человек в монашеском платье раскатисто произнес, обратившись к одному только герцогу: — Прикажи, чтобы вышли все! Ибо время дорого. Никто из присутствующих не знал вошедшего. Но, судя по его манере не церемониться с грозным властителем Нижней Лотарингии, многие подумали, что Готфрид с этим человеком, по крайней мере, знаком. Эти двое и роста были почти одинакового, и фигуры их были похожи, и даже в лицах было что-то общее, хотя бы одинаковый цвет глаз. Поэтому со стороны легко могло показаться, что двое этих людей близкие родственники. На самом же деле, Готфрид Бульонский никогда прежде не видел ворвавшегося в покои своего замка человека, и никто еще не успел доложить ему о прибытии незнакомца. В любое другое время, и при любых других обстоятельствах, Готфрид, наверное, приказал _______бы схватить наглеца немедленно и запереть в подземелье замка, но сейчас он не мог этого сделать, ибо что-то внутри, что-то очень сильное и повелительное, заставляло доверять этому человеку и подчиняться ему безоговорочно. Странная робость охватила герцога. Готфрид в тот момент почувствовал за этим человеком такую великую власть, перед которой его герцогская корона вдруг показалась ему смехотворной игрушкой. |