Книга Подари мне луну, страница 11 – Джулия Куин

Элли снова откашлялась, набираясь храбрости.

— Папа, я уверена, это какое-то недоразумение. Давай я отведу Викторию в ее комнату.

— Молчать!

Элли испуганно примолкла.

После зловещей паузы, показавшейся им бесконечной, священник схватил Викторию за руку и рывком поставил на ноги.

— Ты, — сказал он, яростно встряхнув ее, — никуда не пойдешь.

Протащив Викторию по коридору, он впихнул ее в спальню и толкнул на кровать. Перепуганная Элли забилась в угол комнаты.

Мистер Линдон погрозил пальцем перед носом Виктории:

— Не шевелись!

Он шагнул к двери, и Виктория, улучив момент, кинулась к раскрытому окну. Но священник опередил ее. Гнев утроил его силы. Он швырнул ее на кровать и отвесил звонкую пощечину.

— Элеонора! — рявкнул он. — Подай мне простыню.

Элли растерянно захлопала ресницами.

— Ч-что подать?

— Простыню! — взревел он, теряя терпение.

— Да, папа, — пролепетала она и кинулась к шкафу с бельем.

Через несколько секунд она вынырнула, держа в руках чистую белую простыню. Она протянула ее отцу, и тот принялся методично разрывать ее на полосы. Затем связал Виктории лодыжки и запястья.

— Ну вот, — промолвил он, с удовлетворением глядя на свою работу. — Теперь ты уж точно никуда не сбежишь.

Виктория бросила на отца бешеный взгляд,

— Я тебя ненавижу! — закричала она срывающимся голосом. — Я буду ненавидеть тебя до самой смерти за то, что ты сейчас сделал.

Отец покачал головой.

— Когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо.

— Никогда! — Виктория с вызовом глядела ему в глаза. — Раньше ты был для меня, словно сам Господь Бог, — добрый, милосердный, непогрешимый. А теперь… Теперь я поняла, что ты всего лишь человек, такой же, как и все, — ничтожный, мелочный и недалекий.

Мистер Линдон затрясся от ярости и уже поднял было руку, чтобы снова ее ударить, но в последний момент справился с собой.

Элли, которая все это время стояла в углу, прикусив губу, робко выступила вперед и промолвила:

— Папа, она простудится. Позволь, я ее укрою. — Она накрыла трясущуюся Викторию одеялом и, наклонившись к ее уху, шепнула:

— Не бойся. Я тебя выручу.

Виктория бросила на сестру благодарный взгляд и повернулась лицом к стене. Она боялась, что по ее лицу отец догадается о словах Элли.

Элли присела на край кровати и посмотрела на отца, стараясь придать своему лицу покорное и кроткое выражение.

— Я только посижу с ней, если ты не против. Ей нельзя сейчас быть одной.

Мистер Линдон подозрительно прищурился.

— Ах, ты хочешь с ней посидеть? — сказал он. — Ну нет, я не допущу, чтобы ты развязала ее и позволила бежать с этим лживым мерзавцем. — Он схватил Элли за руку и поднял с кровати. — Женится он на ней, как же! — язвительно добавил он, кинув на старшую дочь исполненный презрения взгляд.

Затем он потащил Элли в ее комнату и тоже связал, как и старшую сестру.

* * *

— Проклятие! — не выдержал Роберт. — Куда она, черт побери, запропастилась?

Прошло уже больше часа, а Виктории все не было. Роберт воображал себе всякие ужасы — что ее, не дай Бог, изнасиловали, покалечили, убили. Все это было маловероятно, и тем не менее сердце его сжималось от страха.

В конце концов, терзаемый дурными предчувствиями, забыв про всякую осторожность, он оставил двуколку с вещами посреди дороги на произвол судьбы и бросился к дому Виктории. Коттедж стоял, погруженный во мрак, и, пройдя вдоль фасада, Роберт отыскал ее окно. Оно было открыто, занавески слегка трепетали от ночного ветерка.

С замиранием сердца заглянул он внутрь комнаты. В постели лежала Виктория. Он не видел ее лица, но ошибки быть не могло — Роберт мгновенно узнал ее великолепные волосы, черные, как сама ночь. Уютно свернувшись под стеганым одеялом, она крепко спала.

Роберт без сил опустился на землю у стены.

Она заснула! Заснула, оставив его дожидаться ее на ночной дороге. Она даже не предупредила его!

Леденящий ужас проник ему в душу при мысли о том, что отец и в самом деле был прав. Значит, Виктория решила, что без денег и титула он для нее не такая уж выгодная партия.

Он вспомнил, как она умоляла его помириться с отцом — конечно, только затем, чтобы отец не лишал его титула и наследства. Да, ему тогда казалось, что она старается для его же блага, но теперь-то стало ясно, что она заботилась только о собственной выгоде.

Он отдал ей свое сердце, свою душу. А ей этого было мало.

* * *

Виктория что было сил бежала по лесной тропинке. Отец продержал ее взаперти почти сутки. Наконец уже под вечер следующего дня он развязал дочь, прочитав ей наставительную проповедь о том, как следует себя вести молодой девушке, чтобы не уронить честь отцовского имени. Но не прошло и двадцати минут после его ухода, как Виктория вылезла из окна на улицу и бросилась бежать.

Роберт, наверное, вне себя от тревоги. Или от ярости. Он ее убьет! Не простит!! Он, наверное, сам не свой от волнения.

Вдалеке показалось поместье Каслфордов, и Виктория замедлила шаг. Она никогда не была у Роберта дома — он всегда сам приходил за ней в коттедж. Теперь, после того как их помолвка встретила такое яростное сопротивление маркиза, ей стало ясно, что Роберт просто боялся, что его отец будет обращаться с ней непочтительно и не захочет ее принять.

Дрожащей рукой постучала она в парадную дверь особняка.

Ей открыл привратник в ливрее, и Виктория назвала ему себя, сказав, что хочет видеть графа Макклсфилда.

— Его нет дома, мисс, — был ответ. Виктория растерянно заморгала.

— Простите?

— Он уехал в Лондон рано утром.

— Не может быть!

Слуга смерил ее уничижительным взглядом.

— Маркиз просил проводить вас к нему, если вы появитесь.

Отец Роберта желает говорить с ней? Это было еще более невероятно, чем неожиданный отъезд Роберта в Лондон. Виктория, перепугавшись до смерти, покорно позволила слуге провести себя через огромный холл в маленькую гостиную. Войдя в комнату, она огляделась. Конечно, убранство здесь побогаче и поизысканнее, чем у них дома, но что-то подсказывало ей, что это отнюдь не самая лучшая комната особняка.

Через несколько минут появился маркиз Каслфорд. Он был высокого роста и очень напоминал Роберта — разве что у того не было этих глубоких морщин по обеим сторонам рта. И глаза у старика маркиза были другие — взгляд их был холодным, колючим.

— Вы, должно быть, мисс Линдон, — произнес он.