Книга Дэниел Мартин, страница 9 – Джон Фаулз

Ещё несколько сотен ярдов, и молодой человек оставляет шест волочиться за лодкой подольше; тыльной стороной ладони отирает пот со лба.

— Слушай, Джейн, я что-то совсем дошёл. И чертовски проголодался. И мне кажется, «Виктория» сегодня закрыта.

Девушка выпрямляется на сиденье, улыбается сочувственно:

— Так давай пристанем где-нибудь здесь. Я не против.

— Впереди как раз должен быть канал. Можно войти туда. От ветра укрыться.

— Прекрасно.

Через минуту обнаруживается канал — старый дренажный ров, идущий под прямым углом от берега реки на восток; по обеим сторонам рва — обсаженные ивами заливные луга. Прогулочная дорожка — на другом берегу реки. Устье канала украшает облезлая доска: «Частное владение. Высадка на берег строго запрещается». Но, войдя в канал, они обнаруживают там ещё одну лодку. В ней двое старшекурсников, один растянулся на носу, другой — на корме: читают; между ними — открытая бутылка шампанского. Обёрнутое золотой фольгой горлышко привязанной за кормой второй бутылки покачивается в зеленоватой прохладной воде. Тот студент, что повыше, с копной светлых волос и раскрасневшимся лицом, поднимает голову и вглядывается в нарушителей покоя. У него странные, чуть водянистые серо-зелёные глаза, лишённый всякого выражения взгляд.

— Бог ты мой! Джейн, милочка! Дэниел! Неужели от друзей в этом мире нигде не укрыться?

Дэниел замедляет ход лодки, усмехается, глядя сверху вниз на обладателя пышной шевелюры, на учебник в его руке:

— Ну и притворщик же ты, Эндрю! Зубришь! А мы-то верили в тебя.

— Ты не так уж прав, мой милый. Это всё из-за моего престарелого родителя. Представляешь, поставил сотню фунтов, что я провалюсь.

Джейн находит всё это весьма забавным. Улыбается:

— Ужасная подлость с его стороны. Бедный ты, бедный!

— Оказывается, тут даже кое-что увлекательное можно найти, правда, Марк?

Второй студент, постарше Эндрю, бурчит что-то, не соглашаясь.

— Слушайте, — предлагает он, — может, глотнёте шипучки?

Джейн снова одаряет их улыбкой:

— В отличие от вас мы и в самом деле собираемся поработать.

— У вас обоих отвратительно плебейские наклонности.

Все смеются. Дэниел машет им рукой и берётся за шест. Они отплывают на несколько ярдов. Джейн закусывает губу:

— Ну, теперь весь Оксфорд будет сплетничать, что у нас роман.

— Держу пари, что не будет. Эндрю сам до смерти боится, что все в Буллингдоне [24] узнают про его зубрёжку.

— Бедненький Эндрю.

— Богатенький Эндрю.

— Интересно бы узнать, что на самом деле скрывается за этим низеньким лобиком.

— Он вовсе не такой дурак, каким представляется.

— Не слишком ли безупречно это представление?

Он смеётся в ответ, отталкиваясь шестом, ведёт лодку сквозь густеющие стебли водяных лилий; продирается через заросли цветущей таволги. Ветер: цветущий на берегу боярышник осыпает их дождём белых лепестков. Девушка достаёт из воды путаницу соцветий, поднимает повыше — блестящие капли стекают в воду у самого борта. Потом бросает их обратно.

— Может, тут?

— Там подальше есть прудик или что-то вроде того. Во всяком случае, раньше был. В прошлом году мы с Нэлл часто сюда заплывали.

Она внимательно рассматривает его поверх тёмных очков. Он пожимает плечами, улыбается:

— Чтоб без помех целоваться на свежем воздухе.

— Какая отвратительно идиллическая пара.

На его лице — довольная усмешка. Впереди, в осоке, попискивает камышовка; плоскодонка огибает первую полосу тростниковых зарослей; за ними — сплошь заросшая камышом и рогозом вода.

— Чёрт возьми. Всё напрочь заросло. Сейчас, толкнусь ещё разок.

Он погружает шест в воду и толкает лодку изо всех сил туда, где — как ему кажется — посреди стоящих стеной стеблей светится свободное пространство. Девушка чуть слышно вскрикивает, когда судёнышко врезается в зелёную преграду, прикрывает руками голову. Плоскодонка проходит ярда три, натыкается на что-то мягкое, останавливается, её нос приподнимается над водой.

— Проклятье.

Джейн поворачивается, смотрит вперёд, за борт. Вдруг — он в этот момент пытается вытянуть из ила шест — резко оборачивает к нему побелевшее удивлённое лицо, рот её в ужасе раскрыт. Она выдыхает:

— Дэниел! — и прячет лицо в ладонях.

— Джейн?

— Назад, скорей назад!

— Что случилось?

Она передвигается на сиденье, жмётся к противоположному борту, закрыв нос и рот ладонью.

— Ох, какой запах ужасный! Пожалуйста, скорей назад.

Но он бросает шест, перешагивает через дощатое сиденье, вглядывается в воду за бортом; теперь видит и он…

Чуть ниже поверхности воды, прямо под носом лодки, — обнажённое серовато-белое женское бедро. Чуть впереди, в камышах, — прогалина, видимо, там — верхняя часть тела: спина, голова… Ноги скорее всего в воде под днищем лодки, их не видно.

— Господи!

— Кажется, меня сейчас вырвет.

Он поспешно поворачивается к ней, с силой пригибает её голову к коленям; пробирается назад, к своему шесту, так резко выдёргивает его из ила, что чуть сам не опрокидывается на спину, восстанавливает равновесие и пытается отвести лодку от этого места. Судёнышко некоторое время сопротивляется, потом послушно скользит назад, в свободное от камышей пространство. Он видит, как что-то отвратительное, бесформенное всплывает на поверхность там, где они только что были.

— Джейн, ну как ты?

Она чуть кивает, не поднимая головы от колен. Он неловко маневрирует, пытаясь развернуть плоскодонку. Потом, яростно орудуя шестом, ведёт её к устью канала, за первую полосу тростника, останавливает у берега и закрепляет воткнутым в дно шестом. Опускается перед девушкой на колени.

— С тобой всё в порядке?

Она кивает, медленно поднимает голову и вглядывается в его лицо; потом странным жестом снимает тёмные очки и снова смотрит.

— Ох, Дэн!

— Ужас какой.

— Это…

— Я знаю.

С минуту они глядят друг на друга, не в силах осознать случившееся, потрясённые встречей со смертью, разнёсшей вдребезги их утренний мир. Он берёт её руки в свои, осторожно сжимает; глядит в сторону устья:

— Пожалуй, надо сказать об этом Эндрю.

— Да, конечно. Мне уже лучше.