Онлайн книга «Долгая прогулка»
Он распластался на земле, широко раскинув руки, как распятый. Из его живота был вырван огромный кусок. Еще три пули ударили в него. Солдат, которого Олсон обезоружил, полез за новым карабином в люк. Олсон сел, прижав руки к животу и глядя на солдат. Они тоже смотрели на него и молчали. — Сволочи! — прорычал Макфрис. — Убийцы! Олсон попытался встать. Новые пули бросили его на землю. Сзади Гэррети услышал тихий звук. Он не оглянулся — он знал, что это смеется Стеббинс. Олсон снова сел. Солдаты прицелились в него, но не стреляли. Их силуэты на броне, казалось, выражали любопытство. Медленно, рефлекторно Олсон прижал руки к животу. Сквозь пальцы его медленно поползли синие змейки внутренностей. Он нагнулся, как будто собираясь запихнуть их обратно («Запихнуть их», — подумал Гэррети с ужасом и омерзением) и с усилием поднялся. Потом пошел, медленно-медленно, продолжая держаться за живот. — О Господи! — Абрахам зажал руками рот. В его выпученных глазах метался ужас. — О Господи, Рэй, что за гадость! — его вырвало. “Ну вот, старина Эйб не сберег свое печенье, — подумал Гэррети рассеянно. — Нарушил пункт 13". — Они не будут его достреливать, — сказал сзади Стеббинс. — Это послужит уроком остальным. — Убирайся, — прошептал Гэррети. — Иначе я вышибу тебе мозги! Стеббинс быстро отошел. — Предупреждение! Предупреждение 88-му! Смех Стеббинса замер вдали. Олсон упал на колени. Раздался выстрел, и пуля ударила в асфальт рядом с ним. Он снова начал подниматься. "Они играют с ним, — подумал Гэррети. — Им, должно быть, скучно, вот они и решили поиграть с Одеоном. Ведь он такой смешной, правда, парни?” Гэррети плакал. Он подбежал к Олсону, опустился на колени рядом с ним, прижал к груди его растрепанную голову. Он рыдал в сухие, пропахшие потом и мочой волосы Олсона. — Предупреждение! Предупреждение 47-му! — Предупреждение! Предупреждение 61-му! Макфрис тянул его вверх. — Вставай, Рэй! Ты ему не поможешь! Вставай, ради Бога! — Это ужасно! — прорыдал Гэррети. — Ужасно! — Я знаю. Вставай скорее. Гэррети встал. Они с Макфрисом пошли задом, глядя на Олсона. Олсон поднялся на ноги и стоял прямо на белой линии, воздев обе руки к небу. Толпа ахнула. — Я делал не то! — крикнул Олсон дрожащим голосом и упал мертвым. Солдаты еще дважды выстрелили в него и потащили прочь. Они шли молча минут десять. От присутствия Макфриса Гэррети было чуточку легче. — Знаешь, — сказал он наконец, — во всем этом есть смысл. — Да? — Я говорил с ним. Он был жив, пока они его не застрелили. Он был жив, Пит, — теперь это казалось ему самым важным. — Жив, понимаешь? — Ну и что? — Макфрис устало вздохнул. — Он был только номером. Номер 53. Мы стали чуть ближе к концу, вот и все. — Нет. Ты так не думаешь. — Не говори мне, что я думаю, а что нет! — бросил Макфрис. — И давай не будем об этом. — До Олдтауна осталось миль тринадцать. — Хорошо. — Не знаешь, где Скрамм? — Я не его доктор. Ищи сам, если хочешь. — Что ты бесишься? Макфрис дико расхохотался. — Да, чего это я бешусь? Очевидно меня волнует новая ставка подоходного налога. И еще цены на зерно в Южной Дакоте. Олсон — у него вывалились кишки, и он шел с вывалившимися кишками! — вот от чего я бешусь, Гэррети! — он прервался, подавляя приступ тошноты, а потом сказал. — Со Скраммом плохо. — Да? — Колли Паркер щупал его лоб и сказал, что у него жар. Он несет какую-то чушь — о своей жене, о хопи, о навахо… Трудно понять. — Долго он еще сможет идти? — Кто знает? Может, дольше нас всех. Он ведь здоровый, как буйвол. О Господи, как я устал. — А Баркович? — Он прячется. Знает, что многие будут рады увидеть, как он получит пропуск. Он хочет пережить меня, вонючка. Но он очень плохо выглядит. — Как и все мы. — Ага. Говоришь, до Олдтауна тринадцать миль? — Где-то так. — Могу я сказать тебе кое-что, Гэррети? — Конечно. Я унесу это с собой в могилу. — Это точно, — кто-то в толпе пустил ракету, и Гэррети с Макфрисом подпрыгнули. Несколько женщин завизжали, кто-то выругался с набитым попкорном ртом. — Все это так ужасно, — сказал Макфрис, — из-за того, что все так обычно. И Олсон был обычным, хотя и удивительным. Обычным и удивительным. Он умер, как жучок под микроскопом. — Ты говоришь, как Стеббинс, — заметил Гэррети. — Жаль, что Присцилла не убила меня. Тогда все было бы не так… — Обычно? — Да. Тогда бы… — Извини. Я подремлю немного, если получится. Макфрис пожал плечами и отошел. Гэррети в первый раз пожалел, что обзавелся приятелями на Длинном пути. Оказывается от этого тоже могло быть тяжелее. Кишечник распирало. Скоро придется облегчиться. При мысли о том, что это придется делать на глазах у публики, которая будет смеяться и тыкать в него пальцами, он мысленно скрипнул зубами. Потом они еще разберут его дерьмо на сувениры. Казалось немыслимым, что люди способны на это, но так и было. Олсон с вываливающимися внутренностями… Макфрис и Присцилла на пижамной фабрике… Скрамм с его широким лицом, красным от жара… Голова Гэррети склонилась на грудь. Он задремал, продолжая идти. Его ноги мерно опускались на асфальт; отставшая подошва хлопала, как ставня заброшенного дома. Я мыслю, следовательно, существую. Первый урок латыни. Тарабарские фразы на мертвом языке. «Эне, Бене, Раба, Квинтер, Финтер, Жаба». Я существую, следовательно… Взлетела ракета, сопровождаемая приветственными криками. Мимо прогромыхал вездеход. Гэррети проснулся от металлического голоса, объявляющего ему предупреждение, и заснул опять. |